Нехорошее поле. Мелочи жизни и одна страшная история

Хотя всё вроде бы как обычно. Деревянные домики вдоль шоссе на въезде в город, первая остановка. Тот самый ларек, в котором Катя утром покупала воду… Нет, что-то не так. Не тот ларек. Должно быть, они проскочили то место. У этой остановки нет ларька. Это – другая остановка. Как они могли проскочить? Неужели так быстро ехали? Нет, да та же самая остановка. Где ларек? Вместо него какие-то руины. Что случилось? Где люди? Где дом? Здесь стоял дом. Но какой-то другой, целый, не разрушенный никем. Нелепость какая-то.

– Почему мы остановились? – игриво спросила Ольга.

Ответа не последовало. Их силой вытащили из машины люди в форме.

Ласковый масленичный закат догорал над горизонтом, дымились остатки ларька, сгорали в небытие планы на эту весну.

Ярко переливалась золотом Катина цепочка в руках опытного бойца.

Дядя Витя

Дело было в декабре. Прямо в праздничный вечер. 31-е. День рабочий, поэтому ввечеру бегом в магазин, что осталось – схватить и домой к столу.

Темно уже на улицу, да во дворе от окон светит. Глядим, а на земле в снегу парень лежит. Плохо ему, что ли?

– Эй! – говорю, подхожу издалека. – Эй, парень! Живой ты?

А подойти боюсь, кто его знает, чего лежит. Вдруг придурок, всякие ж бывают.

Подошла потрогала. Потрясла. Лежит парень. Дышит, но спит. Да крепко очень спит. Упился или давно лежит, замерзает. Зима-то снежная выдалась, снегу накидала, всё по правилам.

Короче, пропадает малец. Скорую набрала. «Ждите», – говорят. Ну мы и ждем. А мороз-то не шутит. Надо б парня хоть в подъезд оттащить, чтоб оттаивать начал. Да куда нам. У нас команда: я да дитё малолетнее, пяти лет от роду, оба в польтах на босу ногу, до магазина выскочить решили. И народу никого, кто б подсобил тело волочить в тепло.

Смотрю. Дядя Витя! Сосед мой. Вышел с внучиком к подъезду. Внучик у него на год младше моего сына. Я к соседу:

– Дядя Витя! Помогите, парень лежит, на морозе, ноги отрежут ведь, давайте в подъезд затащим.

Молчит дядя Витя, с внучиком бенгальские огни зажег, стоят любуются, как искры летят. Я ближе подошла:

– Дядя Витя, здравствуйте, помогите…

А дядя Витя молчит да отворачивается в сторону. Я сбоку зашла, опять «дядявитя», а дядя Витя снова отвернулся. И он отворачивается и внучик его, прям видно, родственники.

Ну, больше просить не стала. Что ж.

Девчонку увидала, та по двору шла, к ней кинулась, а она боевая попалась, давай парня по щекам хлестать будить. Решили, что оттащим сейчас, да тут и скорая приехала. С нашатырем только парня разбудили. Ну, живой, а нам-то ведь в магазин надо. Всякий по своим делам и разбежались.

А внучек у дяди Вити теперь подрос. Бывает, выходим вместе из подъезда, он, если впереди, дверь придерживает. А мне смешно, я всё как наяву картину вижу, как они с дедом от меня отворачивались молча.

Алéниха

– Ну, что там? Что там у них? – дёргал он её за руку.

– Погоди ты, не лезь, – отпихивала его Марина.

Мальчик жалобно завыл. Сначала звук выходил отрывистый, короткими толчками, но потом малыш вошёл во вкус и зазвучал широко, его рыдания окрепли, под носом к месту оказался пузырь. Костик, стоя сзади своей старшей подруги, и сам залюбовался и заслушался тем действом, которое изобразил экспромтом посреди пыльной летней улицы у дощатого серого покрытого выцветшим лишайником забора, из середины которого торчал круглый зад Марины в чёрных отливающих пылью лосинах.

Марина развернулась и уже было замахнулась дать затрещину Костику, но тот вдруг неожиданно замолк.

– Тихо ты, – зашипела на него девчонка. – Если узнают, что мы тут подсматриваем, – каюк!

Костик кивнул.

– Дай посмотреть, ну дай, ну дай! – начал он очередной спектакль с новой ноты.

– Да смотри ты, на! – Марина в сердцах схватила мальчишку за шею и почти ткнула носом в дыру между досок.

– А куда смотреть? – деловито и уже обычным голосом продолжил Константин.

– Да куда хочешь! – не сдержалась подруга. – Ты ныл, чтобы тебе дали посмотреть? Ныл! Ну, вот смотри!

– Я не ны-ыл! Я не ны-ыл! – запричитал малыш.

– Да заткнись ты! – шикнула Марина. – Ведь узнают. Посмотрел? Всё?

Костик начал икать. На подбородке собралась лужица, из носа сочились струи. Глаза у мальчишки были красные, левый начал слегка гноиться.

– Да не три ты глаза грязными руками-то! – ударила Марина Костика по ладоням.

Мальчонка совсем разрыдался долгими прерывистыми всхлипами, с подвываниями, с беспомощным грудным гудением.

– Ну иди, иди, я тебе покажу всё, – схватила его за руку девчонка и потащила к забору, обещавшему явить чудесные картины.

Костик замолчал, глаза сверкнули интересом.

– Вон, видишь? – Марина подняла его под подмышки.

– Ага, – завороженно протянул Костик.

– Чего ага-то? Что видишь? – усмехнулась подруга.

– Не знаю, – таинственно ответил мальчишка.

– Дядька Серёжка жену гоняет, видишь? А та в трусах бегает и кричит…

– Ага, – уже с меньшим интересом отозвался Костя. – Марин, я есть хочу…

– Ой, дался ж ты на мою голову, – совсем по-взрослому плеснула руками девчушка. – Ну, а потерпеть-то ты не можешь?

Костик закрутил головой.