Нехристь

Примерно на девятом девятом этаже за день Крис начал убеждать себя вслух: «Я заслужил наказание. Самое суровое. Пусть бабушка побьёт меня ремнём. Я действительно этого хочу».

— Слышишь, лифт?! — взмолился мальчик, всхлипывая от обиды, — я хочу к бабушке. Честно-честно. Я не должен был убегать, так что пусть наказывает. Хочу к бабушке! — повторил он сквозь слёзы.

Лифт не поверил. И вместо бабушкиного этажа привёз хныкающего пассажира на этаж, заставленный горшками с тропическими растениями, росшими до самого потолка. Каждое заканчивалось здоровенным плоским полуоткрытым бутоном из которого торчали тонкие реснички. Внутри эти «ракушки», свисавшие почти до плитки, были алыми; из них доносился сладковатый запах. К счастью Крис видел похожие цветки по телевизору и знал, что они хищные. Только растения из передачи могли поймать муху или улитку, а вот эти наверняка способны сожрать собаку или… ребёнка.

Мальчик повернулся к кнопкам, размышляя, на какую нажать. Ему пришло в голову, что, возможно, стоит попытаться доехать до первого этажа. Может, если он всё-таки сумеет выбраться погулять на улицу, ему станет проще поверить в то, что он действительно заслуживает бабушкиного наказания? Но потом он вспомнил ужасающее погружение в бездну, вспомнил стук костяшек по металлу и понял, что не осмелится.

Зато, снова посмотрев на нижние кнопки, он, наконец, обратил внимание на жёлтый колокольчик, расположенный под стрелочками вправо-влево. Папа говорил, что туда надо нажимать, если застрял в лифте — если кабина не едет, а двери не открываются. Но ведь и сейчас Крис, по сути, застрял. Вдруг, если он позвонит туда, ему помогут? Может, даже, сумеют убедить, что он заслужил ремня?

Он нажал на колокольчик. Из дырочек выше раздалось шипение вперемешку с женским голосом:

— Диспетчер. Что случилось?

— Здравствуйте. Я потерялся в лифте. Пытаюсь вернуться к бабушке, и никак не получается.

— А на каком этаже живёт бабушка?

— На девятом.

— Ну так и нажми на кнопку девять. Не достаёшь что ли?

— Я нажимал, но всё время приезжаю не туда.

— Не на девятый этаж?

— На девятый. Но не на тот девятый.

— Так ты, значит, домом ошибся! — рассмеялась диспетчер. — Где бабушка живёт? По какому адресу?

— Тётенька, я из дома вообще не выходил. Я пытался, но очень долго ехал вниз, а двери не открылись. Потом поднялся обратно, а там не та бабушка.

— Хватит баловаться! — гаркнула женщина, не дослушав. — Ещё раз позвонишь, полицию вызову!

— Вызывайте! — завопил Крис. Но шипение, обеспечивавшее связь с диспетчером, прекратилось. Мальчик снова нажал на колокольчик и услышал мужской голос — очень отчётливый, совсем без помех, как будто губы говорившего находились прямо с другой стороны дырочек.

— Эй, пацан, это ты?

— Да, я! — радостно ответил Крис.

— А ты, наверное, совсем маленький?

— Ну…

— А как ты лифтом сумел воспользоваться? Там же ограничение по весу, чтобы малыши не катались.

— Я… Я большую бутылку воды с собой взял, — признался Крис. — Извините.

— Не извиняйся, — добродушно ответил мужчина. — Ты очень умный. Не бойся, мы тебя скоро вытащим.

— Когда?!

— Очень, очень, очень скоро.

— А почему так с лифтом получилось? — решил выяснить мальчик. — Почему я никак не могу приехать к бабушке?

— Понимаешь, лифт — неточная наука. Его построили, но никто наверняка не понимает, как именно он может работать. Иногда барахлит, глючит. Может привести не на тот этаж, может — не в тот мир. Но взрослые обычно сразу видят ошибку, и просто уезжают, куда надо. А вот дети, бывает, выходят и теряются. Поэтому и установили технические ограничения, чтобы совсем маленькие не катались, — с сожалением закончил голос.

— Лифт меня вообще сначала в самый-самый низ увёз, — доверительно признался Крис. — Мне кажется, даже в ад.

С той стороны послышался смешок.

— В ад на лифте можно спуститься. Но ад — это всего один этаж. И далеко не самый глубокий. А тебя, наверное, бабушка бьёт? — неожиданно спросил мужчина. — В лифтах обычно теряются те, кому дома плохо.

— Иногда.

— А хочешь, мы её накажем?

— Как это?

— А как хочешь, — весело ответил голос. — Хочешь, просто поругаем, хочешь — ремнём, а хочешь, она тоже в лифте потеряется — навсегда. Не будет тебя больше мучить. Мы, лифтёры, всё можем.

— Правда?

— Правда. Ты только попроси.

— А можно сделать так, чтобы она вот как я застряла? На пару часиков? Чтобы поверила мне.

Из дырочек послышался вздох.

— Это, конечно, справедливо. Ты ведь из-за неё не можешь попасть домой — пусть и она из-за тебя не сможет. Только тебе после этого хуже станет — она решит, что это ты всё подстроил, и ещё сильнее лупить примется. Нет, надо чтобы она навсегда потерялась. Правильно?