Нехристь

«Хочу на восьмой, правда», — попытался он убедить лифт, нажимая кнопку. Потом спрятал зелёную крышку в карман, набрал в ладонь ещё немного воды, а второй рукой поднял баклажку, ощущая себя спецназовцем с прозрачным щитом — таких он видел во вчерашнем фильме.

Кабина приехала на этаж как по расписанию — без странностей и заминок. Двери разомкнулись, и в просвете Крис сразу заметил прислонённый к стене невысокий табурет, на котором стояла большая красная миска. Внутри что-то пестрело, но мальчик не успел рассмотреть что именно — в кабине и в коридоре потухли лампочки. Разъезжающиеся железные створки замерли, оставив щель шириной в три кулака. К счастью, сумрак продержался совсем недолго, и свет снова дали. Правда, лифт это не оживило.

Сперва мальчик нажал на кнопку открытия дверей, но ничего не произошло. Затем рассмотрел, что лежало в миске. Конфеты! Он вспомнил слова небабушки про умирающего «ребятёнка» — наверное, он живёт здесь. Когда скончался соседский дедушка, его родственники тоже оставляли в подъезде конфеты.

Кабину огласил раскатистый рык. Крис вздрогнул, не сразу сообразив, что это бурчало у него в животе. От голода уже начинало подташнивать, поэтому конфеты оказались весьма кстати. Мальчик попытался просунуть голову между железных створок — прошла, хоть и с трудом. А значит, пройдёт и туловище — многократно подтверждённая на школьной ограде истина. Крис стал протискиваться, как внезапно ручка баклажки, застрявшей между дверьми, оторвалась, и «Архыз» повис на пластиковой полоске, прикреплённой к горлышку только с одной стороны. Мальчик чудом удержал её, так что воды пролилось не очень много. Он осторожно опустил минералку на пол, вылез из проёма, дрожащей рукой достал из кармана крышку и завинтил бутылку.

За то мгновение, в которое голод перестал быть главной проблемой, ребёнок подумал обо всём, что почему-то сразу не пришло ему в голову. Даже если «Архыз» и пролезет в щель, то с большим трудом: его придётся либо тащить за собой, либо пихать вперёд, сквозь двери. А те могут закрыться в самый неподходящий момент, вероломно отрезав мальчика от защитного артефакта. Тем более, на балконе уже наверняка поджидают монстры, готовые напасть на жертву со спины, если та выберется первой и примется вытягивать бутыль из лифта как репку с грядки. А, самое главное, этаж-то опять подменили: на предыдущем восьмом этаже не стояло никаких табуреток, а на этом не валяется чёрная ткань, так что выходить здесь вообще не обязательно.

Крис с тоской посмотрел на оторванную ручку баклажки — за неё ему наверняка достанется отдельно. Но по сравнению с утраченными ключами это бедствие уже не имело особого значения. Он перевёл взгляд на блестящие фольгой конфеты. На самом верху синели батончики «Баунти», которые папа почему-то насмешливо называл «райским наслаждением», рядом чернели любимые мамины «Маски», а между ними, словно ягодки, проглядывали красные барбариски.

Мальчик заставил себя вспомнить Гензель, Гретель и стоматологов: про тех и других всегда говорили родители, когда сын канючил сладости.

От голода это не помогло. Тогда он вспомнил, что обычно отвечала бабушка на просьбы «чего-нибудь вкусненького»: «Не хлебом единым сыт человек». Конфет захотелось ещё сильнее. Крис прикидывал: «Ну я по-быстренькому, туда и обратно, может ничего плохого и не случится?» Но вынужден был признать, что вот из-за таких вот «по-быстренькому» и попал в беду. «Да нет тут никаких монстров», — ворчал его живот. «Может, конфеты — и есть монстры, — парировал рассудок, — не ты их съешь, а они тебя — прямо изнутри, как личинки». Вот это уже сработало: мальчик содрогнулся и быстро нажал на девятку, пока не передумал. Створки даже не шелохнулись.

— Поехали! — сердито сказал Крис, — всё равно я здесь не выйду, слышите?

Слышали. Конфеты зашуршали и медленно выползли из миски на стену, а затем колонной направились куда-то в сторону квартир, оставляя за собой коричневые и красные следы — влажные, как после слизней. «Так вот кто на стенах рисует», — подумал мальчик, провожая слизнядости взглядом. Когда они скрылись из виду, в кабине загорелся свет, двери захлопнулись, и лифт поехал вверх.

Первым, что увидел Крис за разъезжающимися створками, была чёрная ткань, лежавшая посреди коридора. Вторым — цифра восемь на стене. Лифт снова начудил, не послушавшись кнопки, но, по крайней мере, привёз пассажира именно туда, куда тому было нужно. Мальчик обрадовался, а потом вспомнил, что здесь его совсем недавно подкарауливали доберман с человеком-тараканом.