Некий господин Пекельный

Тут, – пишет она дальше, – он увидел книжку, торчавшую из моей сумки, – “Страхи царя Соломона”, последний роман Эмиля Ажара, и сказал: “Ох уж этот Ажар, все только его и читают!” Когда настал черед Пиво гримироваться, я ему сказала: “Не говорите с ним про Ажара, похоже, он его не переваривает”. Но Пиво шутник: смотрю, перед самым выходом в студию он трогает Гари за руку и говорит: “Надеюсь, вам нравится Ажар. Я собираюсь побеседовать о нем”. Гари изменился в лице, глаза его расширились от изумления, и, кажется, он едва устоял на ногах, – я уж подумала, придется отменять передачу. Уже потом, после смерти Гари, я поняла, какое недоразумение произошло в тот вечер: он решил, что Пиво разгадал его тайну, узнал, кто такой настоящий Эмиль Ажар, и сейчас прямо с экрана расскажет это миллионам французов[46].

104

Прочитав такое, пересматриваешь передачу другими глазами. Чувствуется, что Гари не по себе, и это еще слабо сказано, его как будто что-то гложет, и мы теперь знаем, что именно.

– Ромен Гари, – начинает Пиво, – вы были воином, участником Сопротивления, дипломатом, а сегодня вы писатель, автор многих известных книг, таких как “Европейское воспитание”, “Корни неба”, “Обещание на рассвете”, “Леди Л.”, “Свет женщины”, но помимо этого и в первую очередь (Гари бледнеет, думает: вот оно, сейчас он с ходу выстрелит Ажаром) вы сын женщины, которая уже в раннем детстве предопределила вашу судьбу. Давайте же начнем с истоков вашего успеха. Правда ли, что таким влиятельным лицом, я бы даже сказал, такой влиятельной личностью вы стали благодаря своей матери?

– Думаю, – отвечает Гари, вытирая лоб платком, – что матери я обязан всем. Я, как известно, русский (и заводит свою музыку: сначала свистит в манок: родился в Москве, отец – киноактер, мать исполняла Чехова, стоя на ящике из-под мыла, и т. д., потом играет на скрипичных струнах: всю войну я регулярно получал письма от матери, тогда как ее уже три года как не было в живых… и т. д., – словом, знакомая песня).

– Поистине необыкновенная мать! – подхватывает Пиво.

– Она стала необыкновенной, – отвечает Гари, – потому что “Обещание на рассвете” спасло ее от забвения, которое постигает всех матерей. Есть и другие необыкновенные матери с необыкновенными качествами, но о них никто не знает, потому что их сыновья не смогли написать “Обещание на рассвете”, вот и все. Тьма времен прячет множество прекрасных, неизвестных, никому не ведомых матерей, к тому же совершенно не считавших себя великими, как и моя. Необыкновенного в ней – яркость, пыл, темперамент, но не любовь. Она просто оказалась на переднем плане. Матери, знаете ли, никогда не получают должного воздаяния. Моя, по крайней мере, получила его в виде книги.

Дальше разговор переходит к его первым шагам на дипломатическом поприще.

– Вы ведь, кажется, сначала получили назначение в Болгарию? – говорит Пиво.

Да, говорит Гари и уточняет: в Софии он служил вторым секретарем посольства, и его пытались там завербовать в шпионы. Тут он рассказывает байку, которую позднее слово в слово повторит на “Радио Свобода”: