Нэко

— Спасибо. — Я усмехнулась, принимая демона, а потом засунула его в небольшую полупустую сумку, висящую у седла.

— Чувствую себя вещью, — печально протелепатил Ксан и протяжно, с присвистом захрапел.

— Поехали, — потомок дракона, начавший проявлять признаки нетерпения, развернул коня. — Госпожа, держись чуть впереди меня, я буду за тобой присматривать.

— Ладно, — я неуверенно ткнула каблуками бока своего неожиданного транспорта и покрепче сжала бедра, стараясь с него не свалиться.

Спустя полчаса я попривыкла к происходящему и даже умудрилась найти в себе силы на болтовню со спутником.

— Тиэн, а откуда ты знал, что в лагере должны быть лошади? И почему именно боевые? — Я довольно ловко пристроила своего грациозного скакуна рядом с его коренастым собратом и с интересом посмотрела на следопыта.

— Сабля, — спокойно отозвался мужчина и, получив в ответ непонимающее молчание, продолжил: — Такое оружие может принадлежать только сиджонда, сыну одного из благородных домов. И если он до сих пор не продал оружие, то коня, хотя бы одного, тоже должен был сохранить. Для аристократа нет большего позора, чем остаться без коня. Хотя я и не ожидал, что там будут оба.

— Оба? — я нашла в себе достаточно сил, чтобы отпустить луку седла, за которую до этой поры старательно держалась, и почесать в затылке. — Зачем одному всаднику два коня?

— У них разные цели, — усмехнулся Тиэн. — Тот, на котором сижу я, — боевой. Не слишком красивый, не очень быстрый. Зато сильный, как три твоих. Только такой конь может нести воина в полном боевом облачении, да еще и собственную броню. При этом успевая лягаться, кусать коней соперников и топтать пехотинцев. А тот, на котором едешь ты, для скачек. Каждый благородный дом должен к празднику Солнца выставлять не менее трех сыновей для участия в Гонке Императора. Победитель принесет своему дому великую честь, дополнительный голос в имперском совете и освобождение от податей на весь год. А теперь держись крепче, госпожа!

Не успела я действительно крепко вцепиться в спасительную луку, как потомок дракона по-особенному свистнул, и мой конь пустился в галоп. Как удержалась — не знаю. Однако через некоторое время я приспособилась к ходу коня, позволив телу самостоятельно принять наиболее удобное положение, и даже стала получать от скачки удовольствие. Вот только разговаривать на такой скорости возможности не было никакой.

Ехала я с мыслью, что наверняка мы еще не раз влипнем в историю на пути к Оссоре. Но, несмотря на такое пессимистическое настроение, ничего катастрофического так и не произошло. Спустя пару часов следопыт разрешил сделать привал, и я даже умудрилась самостоятельно слезть с коня и немного пройтись. Затем мы ели холодное змеиное мясо, запивая водой из фляжек, а после снова взгромоздились на скакунов.

Мои ноги и то, что находится чуть выше, уже начинали немилосердно ныть, и я украдкой отхлебнула немного обезболивающего зелья. Надеюсь, когда мы приедем в город, я смогу сама дойти до трактира, не обременяя Тиэна бесчувственным телом.

Мы еще дважды ненадолго останавливались, давая роздых себе и коням, а ближе к вечеру увидели городские стены.

Несмотря на то что Оссора была не самым большим и значимым городом Империи, стены ее приводили в трепет своей массивностью и основательностью. Сложенные из крупных, плотно подогнанных камней, они возвышались над землей на высоту в три человеческих роста. Ворота, нарушающие целостность стены, были не слишком широкими, как раз чтобы пропустить двух всадников или одну повозку. Охранялись они двумя стражами в плетеных кольчугах и с алебардами в руках. Перед ними мы и остановились.

— Седжонде, сиджонда, — поклонился один из стражей. — За двух человек и двух коней полагается два мона. Вы оплатите сейчас или прикажете записать на счет благородного дома?

Тиэн презрительно хмыкнул и бросил стражнику две серебряные и несколько медных монеток. А потом точно так же, не говоря ни слова, направил коня вперед.

Когда мы отъехали на расстояние, которое не позволило бы человеку услышать их разговор, младший стражник бросил своему напарнику:

— Высокомерный ублюдок.

Я напряглась и повернула правое ухо в их сторону, дабы подслушать продолжение.

— Ты не прав, Кон, — со снисходительной усмешкой отозвался более взрослый, умудренный опытом человек. — Просто гордость — это все, что у него осталось. Не удивлюсь, если все благородное семейство представлено лишь этими двумя. И эти кони — все их имущество.

Дальнейшего я не услышала, так как мы отъехали слишком далеко и голоса оказались забиты городским шумом.

— Мы остановимся в таверне?

— Да. Только надо найти подходящую. Не слишком дорогую, но такую, где не стыдно будет остановиться аристократам. Непростая задачка.

— Зачем в таком случае надо было притворяться аристократами? — удивилась я.

— Госпожа, — очень тихо и слегка раздраженно отозвался мой собеседник, — не знаю, как в твоем мире, но здесь у крестьян не может быть коня, стоящего целое состояние.

— Прости. Действительно глупый вопрос.