Некоторые проблемы истории и теории жанра

Сегодня уже было бы невозможным только количественно наращивать описание суммы факторов истории научно-фантастической литературы. Сегодня всё ещё необходимое, конечно, имманентное историко-литературное изучение жанра уже можно эффективно ставить в живую связь с общим историко-литературным процессом, чего всё время недоставало истории научно-фантастической литературы. Ведь даже самые видные её имена, давно практически признанные классическими, часто выпадали из академических историй литературы только потому, что мыслился особняком литературный процесс жанра, к которому они принадлежали. Сегодня и литературно-теоретический анализ научной фантастики может быть уже эффективен не только с точки зрения научного мышления, но и в русле громадного опыта художественной мысли. И всё не потому, что его эстетические ценности уже количественно и качественно сравнимы с этим опытом, - до этого ещё далеко, - а чтобы осмыслить - и тем самым содействовать - укреплению молодой ветви искусства (и науки!) на одном древе мировой культуры. Если ещё не так давно научно-фантастический жанр, любимый читателями, приходилось соединять с художественной культурой окольными скрепами и удовлетворяться по преимуществу отдельным его рассмотрением, то теперь открывается возможность раскрыть его место в художественной и общей культуре несравнимо полнее и разностороннее.

Эта задача определила общий замысел и структуру предлагаемого исследования.

* * *

Автор хотел бы надеяться, что его работа поможет литературоведам, преподавателям, библиотекарям и всем, кто интересуется научной фантастикой, ориентироваться в этом популярном и малоизученном потоке художественной литературы. Дополнительным источником послужит библиографическое приложение.

Автор пользуется случаем выразить сердечную благодарность всем, кто содействовал выходу в свет этой книги, особенно сотрудника Пушкинского дома и его библиотеки, а также ленинградским писателям и критикам-фантастам, чьи замечания имели особую ценность.

Что такое научная фантастика?

Когда в 1924 году Корней Чуковский рисовал портрет Алексея Толстого, высоко оценивая в "Аэлите" великолепную фигуру красноармейца Гусева ("образ широчайше обобщённый, доведённый до размеров национального типа"[1]), со скептицизмом отозвался, тем не менее, о перспективах жанра. "Куда нам, писателям технически отсталого народа, -иронически писал маститый критик, - сочинять романы о машинах и полётах на другие планеты!"[2]... Вряд ли и Алексей Толстой мог тогда предположить, что необычный для него роман, - который стал духовным мостом на Советскую Родину, и это само по себе заслуживает самого пристального внимания историка литературы, - обновит жюль-верновскую, уэллсову традицию отечественной словесности; что маленький островок в архипелаге литературных жанров разрастётся со временем в целый материк, и русский "роман о машинах" оплодотворит аналогичные явления в других национальных культурах, а в наши дни привьёт небывалое качество роману о человеческой жизни, как, например, "Буранному полустанку" Ч.Айтматова.

В те давние времена непросто было угадать будущее русской научной фантастики. Но и тогда неожиданный роман убеждённого реалиста не был одиноким в литературе "технически отсталого народа". В том же 1924-м году вышла в свет "Плутония" крупнейшего нашего геолога и географа академика В.Обручева (роман был написан годами десятью ранее). И это тоже войдёт в традицию, - что ещё до революции, у истоков жанра стояли, наряду с именитыми писателями В.Брюсовым, А.Куприным, А.Толстым, известные учёные, среди них К.Циолковский.

Годом позже "Аэлиты" Александр Беляев напечатает в журнале "Вокруг света" "Голову профессора Доуэля". Беляев посвятил свою недолгую жизнь осуществлению лозунга, которым озаглавил одну из литературно-критических статей: "Создадим советскую научную фантастику". Старейшина международного цеха писателей-фантастов Уэллс скажет ему при встрече: "...я с огромным удовольствием, господин Беляев, прочитал Ваши чудесные романы "Голова профессора Доуэля" и "Человек-амфибия". О! Они весьма выгодно отличаются от западных книг. Я даже немного завидую их успеху"[3].

В творчестве Беляева отечественная научная фантастика определилась как особенное литературное течение - смежное авантюрному, утопическому, приключенческому, но вместе с тем и особое жанрообразование со своими, только ему присущими чертами. На многогранный опыт целого жанра, а не только отдельные, пускай и талантливые, книги будет опираться в послевоенный период Иван Ефремов в своём научно-фантастическом и социальном романе о коммунизме "Туманность Андромеды" (1957), который обозначил новый этап советской фантастики и разошёлся по всему миру более чем на пятидесяти языках.