Некрасов

Более или менее установлено, что Некрасов и Панаева (ее литературный псевдоним — Н. Станицкий) были вынуждены взяться за сочинение этих романов под влиянием крайней необходимости: цензура запретила столько предназначенного к помещению в «Современнике» материала, что в журнале буквально нечего было печатать. Некрасов и Панаева имели в вида своими романами заполнить цензурные бреши.

Роман «Три страны света» представляет большой и несомненный интерес. В нем проповедуется трезвое, реалистическое отношение к жизни. Счастье дается только тому, кто умеет работать, кто способен бороться с препятствиями. Деньги много значат в жизни, и человек, который наживает их честным трудом, заслуживает полного уважения. Одним словом, авторы «Трех стран света» близки по своим идейным позициям Гончарову, первый роман которого («Обыкновенная история») незадолго до этого был напечатай в «Современнике». Подобно Гончарову, они склонны высоко ценить буржуазную деловитость, противополагая ее дворянскому ничегонеделанию. Одна из лучших глав романа, несомненно принадлежащая Некрасову, изображает это дворянское ничегонеделание. Она называется «Деревенская скука» и впоследствии была переработана Некрасовым в небольшую пьесу, которая является, пожалуй, лучшим его драматическим произведением.

Однако роман «Три страны света» существенно отличается от романа Гончарова: ему присуща ярко выраженная демократическая направленность, которая отсутствует в «Обыкновенной истории».

Герой романа Каютин, на основании опыта, приобретенного во время своих длительных, заполненных трудом и лишениями странствий, пришел к очень высокой оценка «русского крестьянина». Каютин заявляет: «Труден доступ к его сердцу. Он суров, неразговорчив, неохотно обнаруживает свое чувство, глубоко запрятывает в душу тяжелую кручину… Сердце его открывается не всякому и не вдруг… Будь прост и дoбр, а главное — будь искренен, спрячь подальше чувство собственного превосходства, умей отстранить все порывы неизбежной надменности, которая невольно пробивается в подобных отношениях, да еще не показывай, что ты стараешься под него подладиться, и тогда только можешь ждать его искренности. И тогда увидишь ты, что в нем есть душа, чувство, энергия и что, главное, в нем много иронии, проницательной и меткой… Ни в ком, кроме русского крестьянина, не встречал я такой удали и находчивости, такой отважности, при совершенном отсутствии хвастовства… Я много люблю русского крестьянина, потому что хорошо его знаю. И кто, подобно многим нашим юношам, после обычной «жажды дел», впал в апатию, сидит сложа руки, кого тревожат скептические мысли, безотрадные и безысходные, тому советую я, подобно мне, прокатиться по раздольному нашему царству, побывать среди всяких людей, посмотреть всяких див… В столкновении с народом он увидит, что много жизни, здоровых и свежих сил в нашем милом и дорогом отечестве, увидит, что всё вдет вперед… Увидит и устыдится своего бездействия, своего скептицизма, и сам, как русский человек разохотится, расходится: откинет лень и положит посильный труд в сокровищницу развития, славы и процветания русского народа…»

В этих замечательных словах нашли яркое выраженье демократизм и патриотизм Некрасова, которым он никогда не изменял и в последующем своем творчестве.

Много слабее второй роман Некрасова и Панаевой «Мертвое озеро»; впрочем, есть основания думать, что доля участия Некрасова в его сочинении была очень невелика…

Невыносимо тяжелая атмосфера, царившая в русской жизни в 1848 и в последующие годы, повлекла за собой некоторую общественную деморализацию. Даже культурные и прогрессивно настроенные люди, в том числе и недавние участники кружка Белинского (в котором с таким увлечением беседовали и спорили и на социально-политические и на литературно-эстетические темы), испытывая мучительную потребность в забвении, — искали его в вине в картах, в любовных похождениях.

Некрасова эта общественная деморализация коснулась только отчасти: редактор-издатель большого, журнала, к тому же журнала, вечно находившегося под угрозой цензурных репрессий, — он должен был очень много и очень напряженно работать. Трудовой образ жизни в известной мере предохранил его от пустого и суетного времяпрепровождения. В известной мере, но не вполне. В годы реакции, поддаваясь наследственным предрасположениям, Некрасов приобрел привычку к барскому обиходу, пристрастился к картам и стал завсегдатаем Английского клуба, где процветала карточная игра.