НекроХаник 2 (СИ)

Сумочка висела на левой руке, которую словно в тисках зажали. Больно и точно синяки останутся. Но вырывать ее — зря время терять. Поэтому Сашенька аккуратно достала из приоткрытого кармашка револьвер и выстрелила в ближайшее колено нападающего. Звук был не очень громкий, словно толстую ветку сломали. И почти сразу же асессор повалился на бок, зажимая ногу. Никогда не получавший до этого ранений карьерист и протеже многочисленных влиятельных родственников с ужасом смотрел, как намокает кровью штанина и сипло повторял:

— Она в меня стреляла, господа! Она в меня…

Шагнув вперед, девушка подняла револьвер и скопировала интонации фельдфебеля Дирка, который иногда устраивал разнос нерадивым подчиненным:

— Имя! Звание! Кто командир, крыса ты тыловая?!

Услышав нужное, убрала оружие на место и повернулась к подбежавшему жандарму:

— Мерзавца перевязать. Сдать в военную комендатуру за нападение на доктора добровольческого корпуса. Предоставить мне сопровождающего. Я еду к графу Салтыкову, буду подавать жалобу. После того, как меня и раненого отправите, снять с жителей показания. Не вздумайте потерять бумаги, они будут использованы в суде.

Оба солдата стояли по стойке смирно и поедали глазами рассерженную валькирию. Похоже, представители Особого отдела обгадились и теперь им придется серьезно попотеть, объясняясь перед грозным начальством.

Повернувшись к хнычущему хлыщу, Сашенька мстительно добавила:

— Я это просто так не оставлю. И тебе, позор жандармерии, повторю. Поднять руку на одаренную, этого не простят. И хотя я могу тебя пристрелить здесь и сейчас за подобное, но не стану этого делать. Я добьюсь, чтобы тебя повесили. Прилюдно. На главной площади…

***

Вечером первой дочь встретила Нина Августовна. В прихожей остро пахло мятными каплями, отец стоял в проходе в гостиную и сжимал в руках сложенную газету.

— Александра, золотце! Я ничего не понимаю… Звонил Фрол Карлович, извинялся. Говорит, газетчиков хорошенько пропесочили, но два вечерних листка все же успели тиснуть статейки… Как это можно! Благородной девушке ввязаться в перестрелку в центре города! Соседи наверняка уже шепчутся!.. Мало того, ты ведь не от хулигана какого-то отбивалась, ты в жандарма палила!.. Что мы будем делать, когда за тобой придут?

— Не придут, — мрачно ответила Сашенька, сбрасывая шубку на руки горничной. — Я только что из детинца. С графом Салтыковым ездили к личному секретарю князя. Два часа обсуждали, что на самом деле произошло и кто во всем виноват… Мне прямо сказали, что если бы я пристрелила мерзавца на улице, меня бы только пожурили. Нападать на одаренную, превышать выданные полномочия — это публичная пощечина Мстиславу Святославичу. Но я только всадила пулю в колено. Поэтому дело замнут, пострадавшего отправят обратно, мне высказали устное порицание.

— У князя? Порицание?.. Твое имя в газетах, последний босяк в городе станет тыкать в нашу сторону пальцем… Боюсь, тебе придется побыть дома какое-то время. Пока все не успокоится.

Сашенька долго смотрела на мать, затем повернулась к отцу:

— Что изменилось у нас в городе, папа’, за время моего отсутствия? Человека, который спас сотни и тысячи — хватают и бросают в кутузку по надуманному обвинению. Его ручного зверя, который нас защищал, убивают, потому что он попытался закрыть грудью хозяина. Меня лапали, как последнюю шлюху на глазах у прохожих, обвиняли во всех смертных грехах и собирались избить прямо там, на мостовой… Я вынуждена была защищать честь и достоинство, а вы рассуждаете, как я посмела наказать ублюдка?..

Нина Августовна смутилась. Попыталась улыбнуться, хотя губы дрожали:

— Знаешь, мы вполне сможем обсудить это позже. После ужина.

— Спасибо, я не голодна. Меня с лихвой накормили лживыми речами и пустыми обещаниями в княжеской приемной… Я пойду к себе. Мне надо понять, осталось ли здесь, в Великом Новгороде, место для меня. Или мне лучше вернуться в Сахару. Там мне обещали построить личную клинику и нанять лучший персонал. И не принимали за глупую девочку, которой выговаривают за чужие проступки. Прошу меня простить.

Медленно поднявшись по лестнице, Сашенька дождалась, когда стоящая наверху сестра уступит дорогу, и прошла в комнату. Тихо закрылась дверь. В доме наступила звенящая тишина.

Николай Павлович подал жене стакан с холодной водой, чтобы запить лекарство.

— Как же так, Николя? Я ведь ничего такого не хотела… Наша дочь превратилась в неуправляемого монстра!

Встав рядом, Елена погладила мать по голове и с легкой горечью в голосе ответила вместо отца: