— У меня в комнате на полке бархатная подушечка. На ней две награды от господина военного губернатора. Такие награды — у всех, кто помогал его роте и позже батальону наводить порядок в Сахаре. Мама’, со мной все в порядке. Я съездила на практику, где были бытовые проблемы и больше досаждала постоянная жара днем и холод ночью… У тех, кто воевал, наградное оружие. А у меня официальная лицензия врачевателя первой степени, которую подтвердили в штабе добровольческого корпуса. С ней я заеду в университет и узнаю, можно ли засчитать первое полугодие, чтобы с января начать учиться. И Рейх оплатил мне место в любом университете. Всю учебу, целиком… Не надо расстраиваться. Да, я совершила огромную глупость, посмев поехать в одиночку, не получив вашего разрешения. Но все закончилось. И закончилось хорошо.
Нина Августовна подошла к ванне, встала на колени, обняла дочь, прижав ее голову к груди:
— Мы так волновались, Сашенька… Ты не представляешь.
Девушка всхлипнула:
— У папа’ виски седые. И постарел сильно за эти полгода… Я так виновата…
— Все хорошо, моя маленькая, все хорошо… Ты дома…
Вчера вечером сестра зашла пожелать спокойной ночи. Покрутилась по комнате, задумчиво разглядывая образцовый порядок вокруг, потом не утерпела, села на край кровати:
— Ты слишком изменилась, малая. Иногда я смотрю на тебя и не узнаю. Как-будто чужой человек рядом.
— Это все еще я. И будешь дразниться, оттаскаю за косы, как в детстве.
— Полгода назад я бы тебе наподдала за такую угрозу. Сейчас опасаюсь… Кстати, ты все еще прячешь револьвер в сумочку?
— Мне с ним спокойнее. Дай привыкнуть к нормальной жизни.
— Разумеется. Но он же крохотный! Чем поможет, если попадется какой-нибудь здоровяк?
— Если хочешь, я куплю тебе похожий и научу пользоваться. А когда с пяти шагов попадаешь в лоб, то размеры грабителя не важны. Он — покойник…
Поправив подушку, Сашенька достала маленький револьвер с потертыми накладками на рукояти. Покрутила в руках, спрятала обратно. Сестра внимательно посмотрела на то, как младшая Найсакина уверенно управляется с “игрушкой” и не стала развивать тему.
— Кстати, ты видела именное приглашение на княжеский бал? В обед передали!
— Да, я на полочку положила.
— Сам император лично будет вручать награды!.. Я так рада за тебя… Там еще листок, куда можно вписать сопровождающих. Надеюсь, меня с родителями не забудешь?
— Я вообще не хотела идти, Элен.
Подхватив маленькую подушку, специалист в управлении эфирными эманациями шутя замахнулась:
— Как дам больно! Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда так называют.
— Хорошо… Елена Николаевна, так лучше?.. Так вот, я не хотела идти. Но за ужином посмотрела на мама’ и папа’, они так рады. Они так гордятся… Придется выбирать платье, готовиться к церемонии.
Вскочив, старшая сестра подошла к полке, погладила железный крест с крохотной короной на верхнем луче.
— Красивый… Родители не особо внимание обратили, а я сходила в библиотеку, почитала. За выдающиеся заслуги и беспримерное мужество. Сидя в тылу такой не получишь. Как и медаль за “медицинское превозмогание”. Немцы в этом отношении очень щепетильны. — Обернувшись, Елена нахмурилась и спросила: — Там в самом деле было все так плохо и страшно, как писали газеты?
Сашенька села в кровати, охватила руками колени. Долго молчала, потом неохотно ответила:
— Если ты кому-нибудь это расскажешь, даже духовнику, я серьезно обижусь…
— Ты в самом деле выросла, Александра… Буквально за полгода… Даю слово. И ты знаешь, я не болтливая.
— Знаю… Ты говоришь — когда было страшно?.. Страшно, когда солдат падает на тебя, закрывая от шрапнели. Вокруг осколки вышибают пыль и песок из стен, а ты думаешь — он же тяжелый, как я с себя смогу его столкнуть, если умрет?.. И потом безумно стыдно за эти мысли… А еще обидно, когда ты сутки через немогу вытаскивала с другого света раненых, их уложили в щель рядом с госпитальной палаткой, а туда во время последней атаки прилетел снаряд. Руки, ноги, потроха — все вперемешку. И вся твоя работа насмарку… И людей не вернуть, как ни старайся…
Повернувшись к застывшей сестре, девушка тихо закончила: