Некромант. Новелла о непутёвой ученице

Нужно успокоиться. Нужно быть хладнокровным, средство очень чувствительно к способностям мастера и легко рассеивается амулетами. Нужно иметь полный контроль над собой, чтоб получилось. Но боги, должно быть, смеются надо мной, ибо хладнокровия не было и в помине. Тук-тук. Тук-тук, разгоняло свой бег сердце, боясь даже не за себя, а за девушек. Хуже смерти, чем быть разорванным на куски собачьими клыками, сложно придумать. Разве что сгореть заживо или подыхать, будучи насаженным на кол. Той женщине даже очень повезло захлебнуться собственной кровью, попавшей в лёгкие вместе со стрелами.

— Успокойся, — прошептал я сам себе, — успокойся.

Но псы подходили ближе, и сердце билось ещё быстрее.

Тук-тук-тук-тук.

— Сыграй мне, Тагира, — прошептал я, стараясь ровно дышать, но образ смуглой девушки с флейтой в руках упорно не хотел приходить.

Она словно стояла за закрытой дверью, зажав уши, и не слышала меня. Я постарался вспомнить что-нибудь хорошее, чтоб привязаться к этому, но не получалось. Вот промелькнул образ мамы, где она убитая горем о погибшем сыне. Вот хмурый отец. Вот прекрасная Танра на моём ложе, её хотелось позвать и обнять, но у неё почему-то нет лица, и я не вижу её тёмных очей. И сама она бледна и недвижна, словно мраморная статуя, у которой кто-то счистил лицо резцом до совершенно ровного состояния — ни носа, ни глаз, ни рта. Она далёкая и чужая.

— Тук-тук-тук-тук! — билось сердце, и уже слышались голоса недругов.

И самому хотелось плакать от досады или взять гладиус и безрассудно выйти вперёд, принимая удар. Но мои спутники без меня не выживут, значит, нужно успокоиться и сделать, как учили.

Нужно искать что-то близкое.

«Я буду великой некридой — повелительницей мёртвых», — всплыл из памяти голос Миры, и я не вправе рушить детские мечты. А потом перед глазами вспыхнуло сияние нитей, голубых, как чистое небо, и я ощутил на своих губах губы Таколи, шептавшей свою излюбленную скороговорку: «Гашпадин, пажалюста». Это был лишь морок, но он почему-то подействовал, и сердце начало замолкать.

— Тук. Тук. Тук.

Я сделал вдох и открыл глаза. Псы близко, но это ничего уже не значит. Под их лапами устланная палыми листьями и хвоей земля. А сухие части растений — это чистейший тлен, подвластный опытному некроманту. Я представил, как эта пыль погибших деревьев начинает клубиться, подобно туману, забивая носы зверей. А теперь я приказываю тлену стать едким.

Неподалёку раздался многоголосый вой, сменившийся скулежом.

Закашлялись люди, начав ругаться на животных и проклинать богов. Серая мгла смерти взмывала всё выше и становилась плотнее, словно поднятая ураганом пустынная пыль. Вой и кашель усилились. Я открыл глаза, поглядел на девчат и положил руку на рукоять меча.

— А почему я должен убегать, ведь их всего четверо? — прошептал я, встал с колен и направился к врагам.

Сердце билось ровно, а голова стала ясной, как и полагалось опытному некроманту.

Тук. Тук. Тук.

Расстояние до скрытых серым туманом человеческих фигур я преодолел лёгким бегом. Мгла расступалась перед создавшим её мастером, не причиняя вреда. В ней виднелись силуэты кустов, стволов деревьев и кашляющих людей. Я подошёл к ближайшему человеку, согнувшемуся пополам и надсадно кашляющему, и ударил клинком, как учили — колющим под рёбра. Человек выронил короткий кривой меч, схватился за живот и повалился на траву, хватая ртом воздух.

— Харинг, ват терио кай? Харинг, — сдавленно звал его ещё один, и я шагнул на голос.

Тук. Тук. Тук. Тук, мерно билось сердце, а остриё гладиуса вошло в неприятельское горло. Лишь красные, залитые слезами глаза промелькнули передо мной, прежде чем их обладатель беззвучно упал мне под ноги. Он даже не успел воспользоваться своим топориком.

Тук. Тук, смешивался с собачьим воем стук сердца, и клинок вошёл в бок третьему человеку. Мертвец выпустил из рук поводки, и волкодавы бросились наутёк, задыхаясь от боли и не имея сил терпеть жжение в чувствительных носах.

В какой-то миг перед глазами на удар сердца помутнело, и бездна ехидно хихикнула, напоминая о себе. Тряхнув головой и отгоняя от себя мрак Чёрной Реки, я остановил мглу. Серый тлен разом опал, покрывая траву, листья и камни тонким слоем, словно пепел после пожарища. Кашляющий человек, последний из четырёх, заметил меня, достал лук и наложил на него стрелу, а я пошёл к нему, шатаясь после визита отступившей бездны. Он, щурясь, прицелился и выстрелил, но промахнулся. Во второй раз он зашёлся кашлем, и стрела воткнулась в землю прямо передо мной. Я на ходу подхватил её, зажав в левой руке.

Тук-тук. Тук-тук, быстро забилось сердце, которому наконец-то дали волю.