Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

Исповедь нежити он не дослушал, все-таки растянулся на камнях, чтобы успокоить нарастающий пожар в груди. Давненько он такого не испытывал, даже как-то отвык. В области сердца нещадно жгло и кололо, каждую вторую секунду омывая нервные окончания лавовой волной. Самое время пожалеть о том, что не умер. Ведь, судя по ощущениям, Сумеречную сейчас если не убивают, то точно насилуют, причем толпой.

Проклятый Эррас Тиши сделал все, чтобы сигнал о покушении на ее честь девичью, Гер чувствовал особенно сильно.

Многоликого от боли выгнуло дугой, не на шутку напугав теневую.

— Божечки мои! Хозь-зяин, прости-и-и-и-и! Прости-и-и-и-и! Й-я знать не знала, что ты так близко к сердцу…

— Кука, — он хотел остановить поток ее излияний, объяснить причину, но не успел, получил очередной привет из преисподней. Задохнулся.

— Дя, честное слово! Если бы не знала, чего ради Могучий учений-я продлил, й-я бы никогда!.. — продолжила оправдываться бестия, вытаптывая круг на и без того пылающей пожаром груди. — Но если уж он сомневалсь-ся в твоей адекватности, то что думать мне…

За уши схватилась и потянула их вниз, застыла с вопрошающим взглядом, в котором не плескалось даже капельки вины.

— Чтоб его, — прохрипел метаморф, мысленно расчленяя на составные и грифона, и командира взвода, и куку без стыда и совести. В душе стало легче, в теле — нет. Вдохнулвыдохнул и, стараясь не скрипеть зубами, связался через браслет с безобразием, из-за очередной глупости которого чуть не погиб. Сквозь треск магического гида он ожидал услышать крики о помощи, стоны и слезы, просьбы не избивать, готовился отправить на помощь теневую или просить о подмоге Равэсса и Бруга, но различив веселое щебетание:

«Какой ты милый! Ласковый… Хорошенький!», понял, никого посылать не будет, сам… убьет.

— Сумеречная! — взревел Герберт, на собственной шкуре ощутив «милоту» неизвестного: — Таррах тебе в глотку!

— Дао-дво? Ты почему орешь? Ночь, между прочим. — Она еще удивляется!

— И с кем ты ее проводишь? — он с трудом расцепил зубы, дав знак теневой, проверить девчонку. Но та с места не сдвинулась.

— Ни с кем, — отрезала поганка.

— Лжешь. Я собственной шкурой чувствую!

— Чего?! Ты в чем меня обвиняешь? — секундное замешательство и возмущенное: — Я не нарушала условия пакта о НЕ раздражении!

— В таком случае прямо скажи, чем ты там занимаешься, — потребовал метаморф, поднимаясь на ноги.

— Пытаюсь уснуть!

— Да? А в роли милого и ласкового у тебя подушка или одеяло? — сыронизировал Гер.

Жар в его теле растворился без следа, покалывание сошло на нет. После лавовой волны остался лишь привкус металла во рту и звон в голове. Все-таки он хорошо ею о камни приложился.

— Нет… — шепчет некромантка доморощенная, — котенок.

— Таррах! Открути голову этому… котенку!

— Зачем? У тебя на них что, аллергия?! — и столько удивленного сожаления в голосе, что дурой назвать язык не поворачивается, а вот жалостливой идиоткой вполне.

— Ой, я забыла!

Что именно забыла, она пояснять не стала, зато уверила, что метаморф более о животном не вспомнит. Точно дура! Жаль переместиться и оторвать головы обоим он не мог.

— Намина, мне плевать, что ты сейчас сделаешь, но чтобы этого кота в комнате не было. Поняла?

— Да.

— Исполняй. — Он отключился, поминая Тарраха и всех его приближенных. — Кука, — рыкнул так, что теневая не посмела напомнить о Симпатяшке, — проверь, что за тварь в ее спальне и изолируй.

— Не могу хозь-зяин, — пролепетала она, не отрывая настороженного взгляда от развилки пещеры. — Й-я тебь-бя сейчас не брошу.

— Это еще почему? — потянулся, разминая мышцы и замер, услышав тихий стрекот и настороженное: «Сейчас поймешь». Он и понял, в очередной раз прощаясь с жизнью. — Таррах… Могучий редкостная мразь!

— Еще какай-я, — вздохнула лопоухая, — стоило мне похвастать знаний-ями На… — осеклась и быстро исправилась, — твоей подопечной, как он решил все перепроверить.

— Что?

— Дя-дя, точь-в-точь как ты и любишь — опытным путем решил перепроверить, правда, на чужой шкуре, — нежить взлетела на плечо, Дао-дво свернула заблаговременно уши и проговорила: — Понь-нять не могу это он за оборот твой мстит или за Евласию с таргами? — Ответить многоликий не успел, да и она не ждала его слов, просчитывая откуда на них выползет каменный бородач, справа или слева, коротко инструктировала: — Бей снизу, между третьим и пь-пятым ребром, так чтобы задеть воздушный мешок.

С сожалением вспомнив, что свои ножи еще на прошлом учении сточил, а отцовский смертоносный клинок оставил в долине Дельи. Гер заметил:

— Это бародача не убьет.

— Зато лишит голоса и отобьет аппетит, — парировала кука и уверенно заявила: — молодой слева, старый справа.

Двое?!

2