Некромантика по контракту

Дружба с гулящей девицей — это совершенно не то, что похвалила бы матушка. Откровенно говоря, она бы пришла в ужас, упала бы в обморок, могла даже заболеть от нервов. Но я жила с Люси три недели. Она грела мне воду, чтобы я могла помыться. Она помогла продать часть моих вещей — и купила нам еду. Она говорила, что леди можно быть только тогда, когда у тебя есть могущественный покровитель.

Я не хотела и не могла считать эту девушку кем-то второго сорта. Она была такая же, как я, как мои бывшие подруги, и даже добрее и отзывчивее, чем они. Никто из подруг не приютил меня в своем доме, они все забыли обо мне в то время, когда отец начал пить и проматывать деньги. Пусть у Люси не было образования, пусть она не умела есть вилкой и не читала умных книг (вообще никаких не читала), но у нее добрая душа, а этого дорогого стоит.

Глава 14. Кошмарные детки

К моему величайшему удивлению, ужин прошёл ровно так же спокойно и благостно, как и обед. Словно в столовой сидела не троица маленьких сколопендр-некромантов, а семья деревенского священника. Сходство усугублял ещё и тот факт, что дворецкий впервые за всё это время сел с нами за трапезу, заняв место лорда. По левую руку чинно разместилась я, стараясь выглядеть столь же естественно. Вид у Кербастриана Фрэя был хоть и невероятно благообразный, но уставший и хмурый, и я не решилась напомнить ему об утреннем обещании проводить меня до мальчишеских комнат. Сама разберусь. В конце концов, это обычные дети, не таинственные крокодилы.

И когда, поднимаясь из-за стола Фрэй отрешённо поблагодарил нас за ужин и двинулся в сторону выхода из столовой, я тихо (пытаясь придать голосу как можно больше значимости) произнесла:

— А теперь, дети, вы расходитесь по комнатам, занимаетесь своими привычными вечерними делами и ждёте меня.

Бросила взгляд из-под ресниц в сторону маленьких затаившихся негодяев. Ни малейшей реакции. Они лишь кивнули мне слаженно в унисон, словно фарфоровые катайские слоники, что стояли у нас на камине.

— Джереми, подожди меня, поднимемся в твою комнату вместе.

И снова натянуто-вежливая улыбка и безмятежный покой. От ужаса, промелькнувшего на его светлом лице за обедом, не осталась и следа.

Отряхнув измятые, но теперь вполне чистые бриджи от одному ему видимых крошек, мальчишка медленно вышел из-за стола. Явно пытаясь припомнить правила хорошего тона, ему в принципе вряд ли известные, дошёл до двери и там неуклюже остановился, загородив долговязой фигурой проход. Валери закатила глаза, быстро поднявшись, бросила на стол салфетку и выскользнула из столовой.

Крис снова выглядел так, как будто с трудом сдерживал слёзы. Взгляд огромных, в половину худенького лица, тёмных глаз вызывал во мне острую жалость. Сжав кулаки и, насупившись, он все же сполз с высокого стула и, собрав все тарелки, громко потопал в сторону кухни.

— Идём? — переминаясь с ноги на ногу как щенок крупной собаки, громко сопел Джереми, старательно отводя взгляд. — У меня все готово.

Судя по происходящему, меня в детских комнатах явно ждал неприятный сюрприз. Дохлые крысы, вороны или лягушки? Посмотрим, насколько развито воображение у воспитанников лорда Морроуза… Полагаю, что все же лягушки, если я верно идентифицировала грязь на чулках мальчишек. В канаве копошились, похоже.

Лягушки — это хорошо, их я не боялась. Пиявки куда неприятнее.

Комнаты мальчиков находились в мансардном этаже. “Взрослое крыло” Крапивы от него отделял невысокий лестничный пролёт.

Входных дверей здесь оказалось внезапно четыре. Надо будет узнать, что за таинственные помещения занимали последний этаж, благо, в руках у меня теперь оказалась печать, открывающая все секреты усадьбы. Что я с удовольствием бы и продемонстрировала Джереми. Даже рука потянулась невольно. Но припомнив мой недавний разговор с дворецким, сдержалась. Матушка мне сотню раз говорила: “Нужно твёрдо придерживаться убеждений. Хотя бы и собственных”.

Перед своей комнатой Джереми постоял несколько неловких для нас обоих мгновений, краем глаза косясь на меня, словно морально готовясь к вторжению неприятеля, потом тяжко вздохнул и нажал на витую бронзовую ручку. Дверь отворилась…

Собственно говоря, ничего неожиданного. Что было похвально, так это следы явных попыток навести хоть какой-то порядок. Постель даже заправлена. Во всём остальном… Мне пришлось вспомнить рецепт моей няни и вдохнуть полной грудью, унимая нахлынувшее раздражение. Это просто мальчишки. В доме нет слуг и нянек, а дворецкий и так зашивается.

Куча грязной одежды в дальнем углу, живописно прикрытая сдёрнутыми с окна шторами, вовсе не причина для обмороков и истерик. И странные пятна на дорогущем ковре. Даже кресло, заляпанное чем-то серо-буро-коричневым. Даже…

— А это что такое? — я внезапно охрипла и указательным пальцем ткнула в огромную клетку, стоявшую между кроватью и дверью в уборную.

— А! — мальчишка небрежно отмахнулся рукой и скривился. — Это для свежих умертвий. Мы, когда поднимаем их, в первые дни они буйные, могут сожрать всё живое. Не дай тёмные силы, сбежит.