Некромантка на факультете таксидермии

Рыжая мгновенно обернулась, чуть не спихнув подругу на пол. В последний момент удалось словить за руку и утвердить на стуле.

— Да! Ты еще спрашиваешь!

Радостный вопль Сильвы поддержал элементаль, гаркнувший до звона в ушах. Але на мгновение показалось, что она оглохла. Пришлось по старинке потрясти головой для восстановления слуха. Как и многие дедовские методы экстренного лечения — сработало.

— Хорошо, договорились.

Девушки торжественно пожали друг другу руки.

— Только мне нужно подготовиться.

Улыбающаяся во весь рот счастливая Сильва кивнула:

— Сколько угодно!

— Мааууууу! — поддержал хозяйку Пуся, распушившийся во все стороны только что оперившимся шарообразным птенцом, постреливающим во все стороны огненными искорками.

Почти не вздрогнувшая Аля покосилась на элементаля. Ну когда же она привыкнет к его воплям?!

— М… Здравствуй, Рудольфус, — Аля лучезарно, во все зубы, улыбнулась оленю, «охраняющему» холл факультета. Тому самому, кто в первый день дразнил ее, чуть не доведя до «греха» — до побега от группы первокурсников прямо перед приветственной речью декана. То есть, замдекана, конечно же.

Знаменательное знакомство с оленем таки произошло, но уже на второй учебный день. Девушка специально задержалась после занятий, и когда холл опустел, потихоньку проскользнула к висящей на стене голове. Пристально пялиться на тусклые «кукольные» глаза прибитого к дощечке трофея пришлось долго, все больше впадая в уныние от мысли, что корчащий морды олень показался. То ли на радостях, то ли под воздействием магии, создававшей должную торжественность окружения и правильное трепетание у студиозов перед будущей учебой.

Неизвестно, сколько бы продолжалось «противостояние», но олень не выдержал первым — моргнул третьим веком, характерным для всех земноводных (в том числе василисков). Под белесой пленкой третьего века глазки у него оказались именно такие, как запомнилось Але — фиолетовые в золотистую крапинку. Дав девушке полюбоваться собой, олень недружелюбно осведомился:

— Чего тебе?

Ошарашенная разговорчивостью висящей на стене головы (Аля никак не ожидала настоящего общения), девушка на миг даже задумалась — действительно, чего ей? Но решила пойти ва-банк — рассказать правду, и призналась смущенно:

— Вот, познакомиться пришла. Я еще никогда таких э… Таких вас не видела.

— Каких — таких? — сварливо поинтересовался олень, буравя девушку недоверчивым взглядом.

Мельком подумав, что вчера эта креатура была явно добрее, Аля попыталась выглядеть пай-девочкой. Даже прижала к груди тетради, распахнула пошире глаза и восхищенно выдохнула:

— Разумных.

«И говорящих», — произносить подобное вслух было бы слишком невежливо, так что эпитет остался в мыслях.

Но олень, в раздумье попрядав ушами, не проникся добрыми чувствами — подозрение во взгляде так и не исчезло, разве что добавился скептицизм.

— Увидела? Дальше что?

Аля растерянно уставилась на оленя. Ей как-то по-иному представлялась эта встреча. Казалось, что неподвижно висящая голова должна испытывать скуку и жаждать общения. Не зря же морды корчила студентам! Но в реальность щелкнула девушку по носу.

— М… — Аля поудобнее перехватила тетради и поправила ремень сумки — учебные пособия оказались сходны по размеру и массе с кирпичами и изрядно давили на плечо. Подумала немного и осведомилась с участливым интересом: — У вас сегодня плохой день, да?

— С чего ты взяла? — олень брезгливо оттопырил нижнюю губу, показав заодно зубы.

С трудом подавив желание пощупать желтоватые острые треугольнички (а вдруг на них остался яд? Да и невежливо как-то…), Аля как можно невиннее и сохраняя участливость вздохнула:

— Ну, у меня противное настроение только когда плохой день. Мне тогда хочется на всех бросаться или вести себя плохо.

— Тебе? — заржал олень. — Да ты себя видела, одуванчик?

Аля глянула на подол голубого платьица и белые босоножки, и тут же спохватившись, состроила грозное лицо: свела брови и сжала губы.

— Я не одуванчик, я очень суровая!

Но олень продолжал заливаться, трясти рогами и скалить зубы — в общем, вел себя не слишком воспитанно и прилично. Зато букой пялиться перестал.

Вот так, слово за слово, смешок за смешком, он не просто разговорился с Алей, но и рассказал историю своего появления на свет.