Некроманты не празднуют день рождения

– А вот и нет, – сказал Мархот, – зло никуда не денется. Вы всё равно найдёте кого записать в зло. Изменится порог вхождения. Сейчас, чтобы стать в глазах людей злом, нужно быть, например, некромантом. Да, это вершина зла! Но среди людей есть совершенно бестолковые члены общества. Пьяницы, бездельники, часть преступников, не самые злостные. Они для вас злом сейчас не являются. Скорее непутёвые, заблудшие, потерянные. Но они не зло. Не станет нас, они превратятся в исчадий ада. Истребите их, злом будет считаться тот, кто забыл поздороваться при встрече, или долг не вернул вовремя, или может, чавкает за столом. Общество всё равно разделится на добрых и злых. Просто то, что раньше считалось лёгким недостатком, превратится в смертный грех. Повторяю, изменится порог вхождения. Мы, те, кого вы называете тёмными, злом, исчадьями ада, обеспечиваем вам низкий порог вхождения в светлые. Не будет нас, и как знать, может и ты окажешься порождением зла, темнейшим из темнейших. И порог будет двигаться всё время, пока вы совсем друг друга не истребите. Поэтому не трогай тёмных. Только благодаря нам, вы можете нормально жить.

– Аааааааа, – закричал светлый и схватился за голову, – священники говорили нам, что зло коварно и умеет искушать. Ты хорошо говоришь, и каждое твоё слово кажется правдой. Но это и есть отличительная особенность зла!

– Правда? – удивился Мархот, – правда это и есть отличительная особенность зла? Тогда, получается, что лож это отличительная особенность добра? Хотя, чему тут удивляться, так оно всё и есть!

– Замолчи! – Айял направил на Мархота меч, – замолчи! Ты смущаешь мой разум! Ты искушаешь меня! Но я не поддамся! Я выдержу! Я устою! Тебе меня не сломить!

– Понимаешь, что происходит? – спокойно сказал Мархот, видя, что светлый надломился, – стоило сказать тебе правду, как ты не можешь уложить её в голове. Но и отвергнуть не можешь, потому что понимаешь, что я прав. Если бы я лгал, не было бы ничего проще, чем плюнуть на мои слова. Но ты не плюёшь, потому что в глубине души знаешь, что это истинное положение вещей. И белые маги не белые, и чёрные не чёрные, и ад не то место, которого нужно бояться. Многие предпочли бы скрыться там, чем остаться среди мёртвых и пополнить мою армию.

– А где твоя армия? Почему она не сражается за тебя? – вдруг заинтересовался светлый.

– Не хочу врать, но и говорить не буду. Она оказалась не готова к нападению, – сказал Мархот, – такой ответ тебя устроит?

– Нет, но я вижу, что большего ты не скажешь, – сказал светлый и стал нервно расхаживать перед Мархотом из стороны в сторону.

Айял совсем запутался и не знал что делать. Его разрывали внутренние противоречия.

– То есть, ты хочешь сказать, что светлые не должны воевать с тёмными и тогда будет равновесие? – сказал светлый.

– Не знаю, – искренне сказал Мархот, – думаю, что всё сложнее и воевать мы всё-таки должны. Мы не лезли к людям в последнее время, занимались своими делами, жили своей жизнью и что получилось? Вы потеряли страх и уважение, пришли к нам домой, всё сожгли и теперь ты хочешь ликвидировать меня.

– Ага, ликвидировать, значит, тебя всё-таки можно убить? – радостно сказал светлый.

– Не правильная терминология, от которой всё запутывается. Ты меня не убьёшь, а наоборот, вернёшь к жизни. Переведёшь в другую фазу. Мы начинаем ходить по кругу, этот разговор уже был, – сказал Мархот, – так вот, если не воевать, то противоположная сторона может нарушить баланс и зайти на территорию, которая ей не принадлежит. А это, скорее всего, приведёт к очень негативным последствиям.

– Каким, например? – спросил светлый.

– Например, появится новый некромант, который будет гораздо хуже всех тех, кто был до него. Он будет сеять смерть и разрушение среди людей. Маятник качнётся в другую сторону. Забрав сегодня то, что вам не принадлежит, завтра вы потеряете то, что ваше по праву, – сказал Мархот.

– Но это не точно? – пристально на него глядя, спросил светлый.

– Нет, не точно. Но я давно существую, и мир всегда приходит к равновесию, как бы сильно маятник не раскачивался. Вот в этом я абсолютно уверен, – сказал Мархот.

– А я, пожалуй, рискну, – сказал задумчиво светлый.

– Что рискнёшь? – не понял Мархот.

– Качнуть маятник, – сказал Айял и одним ударом срубил Мархоту голову.

Голова полетела с горы, подпрыгивая как мячик. Мархот падал то лицом на землю, то затылком. При очередном отскоке попался острый камень и выбил ему глаз. Он хотел крикнуть светлому что-нибудь ругательное, но не мог, потому что лёгкие остались в теле.

Постепенно он осознал, что уже смотрит на свою прыгающую по склону голову сверху, причём удаляясь всё дальше и дальше. Сознание отлетало.

Потом вокруг него стало очень мокро и тесно. Очень хотелось вдохнуть, но не получалось. Рот был забит какой-то дрянью. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, хотя они у него были, он это чувствовал.