Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

Тем временем самые стойкие, несмотря на все мучения, помня совет чужаков, не переставали наблюдать за странным светом, пришедшим из-за гор и затмившим солнце. Он не разлился по всему небу, а держался посреди него в виде большого причудливо клубящегося облака дыма. Только клубы его состояли из света. Это невозможно было не только описать словами, но даже представить – настолько необычным было это зрелище. Но свет именно клубился, постоянно меняя формы и играя тенями. При этом из недр немыслимого облака, прорываясь сквозь клубы, во все стороны то и дело ударяли ослепительные прямые лучи, сопровождаясь вспышками мерцающего и переливающегося сияния. Они то уходили в небо, быстро исчезая в нем, то ударяли в землю, создавая в этом месте иллюзию вспыхнувшего пламени. Те же, что направлялись вдоль поверхности земли, огненными стрелами устремлялись в невообразимые дали, долго не теряя своей яркости. Световые клубы время от времени лопались, высвобождая снопы разлетающихся во все стороны искр, или выпускали из себя крутящиеся смерчи, которые либо улетали в пространство, либо втягивались обратно. Кроме того, они постоянно озарялись проскакивающими внутри них или между ними молниями, гораздо более яркими, чем они сами. Иногда вся эта удивительно подвижная масса света в разных местах начинала вдруг судорожно сжиматься и дергаться либо непомерно раздуваться, а затем сдуваться до полного сморщивания. И при этом все облако постоянно переливалось невероятной радугой огромного множества неописуемых цветов и оттенков. Вся эта удивительная игра приводила в изумление своей невиданностью и необъяснимостью, ибо ничего даже отдаленно подобного ей никто никогда не видел и ни о чем подобном не слышал за всю историю, хранящуюся в людской памяти. Это было нечто, выходящее за всякие пределы человеческого понимания. Оно висело высоко над долиной примерно на полпути между ущельем и плоскогорьем. И явственно чувствовалось, что эта невероятная огненная пляска тесно связана с тем кошмаром, который происходил сейчас с людьми, что она гармонирует с ним и что он порожден именно ею.

Сверкающее чудовище висело над долиной, словно ожидая, что люди позовут его. Но его ожидания были обмануты: люди приходили в себя, с ужасом осознавая, что с ними произошло и что могло бы произойти. Очевидно поняв, что его ожидания напрасны, оно вдруг снялось с места и поплыло в сторону плоскогорья. Люди завороженно наблюдали, как оно, продолжая клубиться, сыпать искрами и выпускать огненные стрелы, повисло над ним, озарив его своими лучами, отчего края плоскогорья вспыхнули расплавленным золотом. И в это мгновение люди вновь содрогнулись, ибо до них опять долетели ужасающие звуки. Но на этот раз они доносились не из их сознания, а из совершенно определенного места – со стороны плоскогорья и даже, как им казалось, откуда-то с его вершины. Они услышали нечто, очень похожее на многие сотни, а может быть, и тысячи отчаянных и исступленных человеческих криков, наполненных ужасом и невыносимыми страданиями, мольбой о смерти, как об избавлении от них. Эти крики то сливались в общий хор, то начинали звучать отчетливым многоголосьем, и казалось, что их даже можно пересчитать. Они неслись над долиной, разливаясь до самых ее границ, отзываясь дьявольским эхом в вершинах гор. Люди не могли поверить в то, что это были голоса тех, кто находился сейчас там, и легко верили тому, что это – новое наваждение: уж очень большим было расстояние. Но отчетливость голосов, их выразительность и ужасающие интонации потрясали сознание до самых глубин.

Постояв некоторое время, словно задумавшись, над плоскогорьем, сияющий кошмар стал плавно опускаться вниз, пока не коснулся его. При этом все его проявления слились в одно нестерпимое сияние, больно ударившее по глазам и, казалось, добела раскалившее гигантские каменные стены до самого подножия. А жуткие звуки, несущиеся оттуда, стали заметно глуше и через некоторое время смолкли совсем. Сияние же, на которое теперь совсем невозможно было смотреть, продолжало восседать на вершине плоскогорья, словно торжествуя победу, одержанную над всем миром.