Некросоциум

В эту славную минуту просветления, в минуту озарения взяв себя в руки, доктор Вронг принял решение навести в доме порядок и очистить его от всюду лежащих экскрементов, испражнений и фекалий, уже засохших и переставших источать злосмрадие — всё это добро можно по выгодной цене продать неприхотливым китайцам, которые используют их в качестве навоза и удобрений. Но на полпути генеральная уборка застопорилась, потому что профессор, ежесекундно чувствуя сверхприсутствие, всё больше подпадал под влияние сущности с Сатурна. Учёный не видел и не слышал ни этого инопланетянина, ни его НЛО, но письма на пустой, безжизненный экран приходили к нему вновь и вновь.

Очередная некрограмма2 не заставила себя долго ждать и гласила: «На современном этапе развития человечества люди стали бояться тишины; доходит до того, что им всё равно, что гудит под ухом, будь то естественный или искусственный шум. Индустриализация, глобализация проехались по люду, как катком по асфальту. Но ты, но ты, но ты — ты ведь другой, да? Тебе ведь нравится тишина, верно? А я могу помочь».

Доктор Вронг кивнул, ибо в последнее время на фоне нервного истощения и эмоционального выгорания его бесило и раздражало буквально всё — даже тиканье настенных и настольных часов. Профессора настигла нестерпимая, невыразимая лень; ему было лень даже поесть. Ранее отличавшийся сверхчистоплотностью, учёный давно махнул на быт рукой и постепенно обрастал пылью, которая стала привлекать его столь же сильно, как когда-то — несвежие овощи и фрукты, всякие продукты. В этих слоях гигроскопичной пыли, явно не способствующей улучшению общей картины его аллергенности, доктор Вронг ощущал лёгкое касание древней, седой старины — повторимся, ему было комфортно среди всего старого настолько, что он Интернету предпочитал старую, добрую газету. Не любил профессор новшества, а что до пресловутой домашней пыли — со временем учёный даже перестал обращать на неё всяческое внимание, ибо поначалу у него всё же было великое желание подняться и как следует прибраться. Теперь в его доме командовали арахновые3 — профессор намеренно не избавлялся от них, считая, что они приносят скорее пользу, чем вред, уничтожая всех прочих домашних гадов.

Чтобы лучше понимать обитателей Сатурна, профессор начал приучать себя к сверхнизким частотам — для этого меломан, ранее слушавший классику, блюз и джаз, перешёл на дроун, дарк эмбиент и даже экстремальный металл: сильно пониженный строй и медленный темп, предельно мрачная, гнетущая атмосфера, похоронная тематика… Учёный прослушал всю дискографию коллективов Black Sabbath, Pentagram, Trouble, Saint Vitus, Candlemass, Count Raven, исполняющих традиционный doom metal; также слушатель открыл для себя Oranssi Pazuzu, Dvar, Autopsy, Darkthrone, Immortal, Cradle Of Filth, Triptykon, Caninus, Cannibal Corpse, Entombed, Grave, Death, Earth, Sepultura, Six Feet Under, Nile, Mortician, King Diamond, Mercyful Fate, Satan, The Troops Of Doom и многих других. Не брезговал он и музыкой из фильмов ужасов — не слишком сложной и тяжёлой для восприятия, но пугающей и настораживающей. В ритмическом рисунке ударных профессора особенно наполнял удар по куполу наибольшей из тарелок, напоминающий по своему звучанию небольшой колокол4.

Выбрав подходящий день и час, доктор Вронг вышел на улицу — последний раз он бывал на свежем воздухе около месяца назад.

Надобно заметить, что профессор обладал своеобразной реакцией на яркий свет в целом и на Солнце в частности, отчаянно чихая не менее двух раз подряд. Также, он буквально задыхался от тополиного пуха — от которого ещё и слезились глаза.

Учёный, дойдя пешком без особых приключений и поднявшись на седьмой этаж, не используя при этом лифт, постучал к своему коллеге, Дастину Елеопоффу.

Тот открыл перед ним свою дверь, но в дом не пустил.

— Да? — Спросил доктор Елеопофф.

— Мне необходима помощь, — умоляющим тоном прошептал пришелец, — пожалуйста, Дастин! Выслушай меня, прошу…

Тот пожал плечами и таки завёл нежданного гостя к себе.

— Чай, кофе? — Предложил хозяин, настороженно глядя на своего посетителя.

— Кофе, если можно, — выговорил доктор Вронг, сам не свой от ранее пережитого. Казалось, он уже забыл, зачем сюда пришёл; профессор отстранился, сев на краешек дивана. Визуально его трясло, как грушу, как осину ветром, хотя учёный всячески пытался подавить своё волнение.