Некто или нечто?

Ученые работали, не думая об опасности заражения, которой подвергались буквально ежечасно. Некогда было. И вот беда пришла. Пришла неожиданно, как всегда. Тяжело заболел Михаил Петрович Чумаков. Его привезли из северного отряда, из поселка лесорубов, в Хабаровск. В больничной палате, в полубреду, испытывая отчаянную головную боль, он пытался припомнить, когда и где заразился. Да, конечно, козел… Он был связан, и лаборантка Галина Николаева держала его, но когда Чумаков ввел ему шприц, козел дернулся, игла сорвалась, брызнула жидкость. Жидкость, содержащая миллиарды деятельных, живых частиц вируса энцефалита. Чумаков велел Николаевой немедленно протереть лицо и руки ватой, смоченной в спирте, и отправиться под душ. А сам, как видно, забыл все это проделать.

В Москву его привезли уже осенью. Он был плох — руки едва шевелились, голова из-за паралича шейно-плечевых мышц падала на грудь, почти совсем пропал слух. Врачам удалось спасти Чумакова. С течением времени восстановились и подвижность мышц и слух. И доныне Михаил Петрович в строю.

Вторым заболел Владимир Дмитриевич Соловьев. Он присоединился к экспедиции во Владивостоке. Ему доверили доставленных из Японии обезьян. Одна из них, уже пораженная энцефалитом, исцарапала и покусала Соловьева. Казалось, что молодой, полный сил Соловьев никогда уже не вернется к научному творчеству — вирус ослепил его. Но через несколько месяцев зрение стало понемногу восстанавливаться. Соловьев выздоровел, стал известным ученым.

Когда экспедиция возвращалась осенью 1937 года в Москву, вирус, уже в поезде, свалил с ног еще одного из ее участников — заболела энцефалитом лаборантка…

Значит, клещи. Доказано, что они, присасываясь к телу человека, могут внести в кровь вирус энцефалита. Но от кого заражаются сами клещи? От больных людей, как это происходит с малярийными комарами, скажем? Однако же в глухой тайге найдены клещи, пораженные вирусом, которые вряд ли когда соприкасались с человеком. Да, не все тут ясно…

Еще две весны и два лета проработали ученые в тайге. Состав экспедиции расширился. В нее вошли в 1938–1939 годах крупный зоолог академик Евгений Никанорович Павловский, руководивший группой энтомологов и паразитологов, и вирусолог Анатолий Александрович Смородинцев.

Работали с какой-то отчаянностью. Нередко случалось, что кто-нибудь из ученых по доброй воле превращал себя в некое подобие подопытного зверька. Паразитолог А. В. Гуцевич, забравшись подальше в лес, проводил целые дни, сидя на пне и закатав по локоть рукав. Часами подсчитывал Гуцевич, сколько и каких насекомых сядет на его голую руку. Свободной правой рукой он вел записи, а левая лежала неподвижно, вся в кровавых точках, атакуемая таежным гнусом и прочей нечистью.

В 1938 году летом другой паразитолог, Борис Иванович Померанцев, забрел с товарищами далеко в глубь тайги. Смеркалось, стал накрапывать дождик. Решили заночевать в лесу, под каким-то навесом. Когда наутро группа вернулась на базу, то у Померанцева на теле обнаружили в разных местах присосавшихся клещей. Вскоре он заболел. Его отвезли в госпиталь, сделали все возможное, чтобы вылечить. Но он погиб.

На микробиолога Надю Коган и лаборантку Талю Уткину вирус энцефалита попал не на Дальнем Востоке, не в тайге, а в Москве. Клещей тут не было. Но в лаборатории А. А. Смородинцева, где создавали вакцину против энцефалита, хранились сотни пробирок с мозгом белых мышей, зараженных энцефалитом. Малейшая неосторожность, иногда не замеченная, иногда ушедшая из памяти, — и вирус уже вырвался из пробирки на свободу.

Однажды утром Надя Коган проснулась от головной боли. Поставила градусник — температура повышена. Решила, что грипп, и отправилась в лабораторию — работа была крайне спешная, вакцину ждали в тайге десятки тысяч незащищенных от клещей людей. К вечеру жар у Нади усилился. Уложили ее в постель. Оказалось, что не грипп у нее, а энцефалит. Девушка погибла. Через несколько недель заболела Таля Уткина. Соловьев и Чумаков, переболевшие энцефалитом за год до того, дали свою кровь, чтобы приготовить сыворотку для Тали. Надеялись, что антитела, образовавшиеся в крови у переболевших, помогут организму девушки справиться с вирусом. Не помогло, умерла Таля.

Три смерти, три жертвы. Это лишь в одном маленьком отряде ученых. Любой уссурийский хищник казался невинным ягненком в сравнении с этим таежным вирусом. Звери уходят от человека. Клещ, носящий в себе миллиарды вирусных частиц, ищет встречи с человеком, нападает…

Вакцина, при создании которой погибли две московские девушки, была готова к следующему году. Ее получили ранней весной двадцать тысяч человек, работавших в тайге.