Нелетная погода

Я принял в Бэйбе участие. К моему удивлению, он прошел все тесты и испытания и был признан годным для работы в разведке. Я решил было, что полоса неудач для него кончилась, но последующие события показали, что Фортуна и Бэйб – вещи несовместимые. Райли определил его наблюдать за проживающими в нашем городе африканцами, но на этом поприще Бэйб ухитрился за неделю прозевать троих из объектов наблюдения, раскрыться перед двумя другими и угодить в полицию как подозрительная личность. Когда он принял негра-швейцара из отеля «Холидей» за сотрудника ангольской разведки и вызвал опергруппу (в результате на полчаса застопорилось уличное движение и восемь пострадавших содрали с нас сорок тысяч компенсации), Райли пообещал, что вышвырнет его, если в течение трех дней от него не будет получено хотя бы строчки по-настоящему дельной информации. Обрадовать эта новость могла разве что престарелых попугаев.

– Ну? – спросил я, когда проклятый любимый родственник вошел в кабинет. – Если ты скажешь, что пришел пустой, я тебя повешу на люстре.

– Вешай, – грустно разрешил Бэйб. – Вешай меня, Патрик, ничего у меня нет.

– Послушай, – сказал я. – Мы подозреваем, что этот африканец в свободное от чтения лекций время работает на свою разведку. Ты неделю таскался за ним и ничего не принес. Ну хоть один разговор, хоть одну фразу, которую можно было бы истолковать двояко? Хоть одну встречу, выглядевшую подозрительно?

– Ничего нет. Встречается он в основном со своими студентами.

– О чем говорят?

– Думаешь, я понимаю? Сам скажи, можно ли придать двоякий смысл такому вот перлу, – он заглянул в блокнот. – «Возможные пути построения сложных эфиров меняются в зависимости от состава и строения кислоты и спирта». Учти, я еще самое простенькое записал.

– Да, – сказал я с отвращением. – Ученые чертовы.

– Может, он яд делает? – с надеждой спросил Бэйб.

– Ага, и хочет отравить президента. Иди-ка ты к сочинителям комиксов с такими идеями.

– Но вы же хотели отравить этого…

– Так то мы, – сказал я. – Нет, Райли тебя вышвырнет.

– А тетушка Эмилия перепишет завещание, – мстительно ответил этот подонок.

Он сидел, грустно ссутулившись, а у меня блеснула великолепная мысль. Это попахивало авантюрой, но могло и сойти с рук.

– С кем сегодня встречался твой проф? – спросил я.

– С какой-то девицей.

– О чем говорили?

– О проблемах современной химии. Я сунул в машинку лист бумаги и напечатал:

Начальнику отдела «Африка-Дельта»

РАПОРТ

Довожу до Вашего сведения, что объект слежки – профессор Мтагари, находящийся в нашей стране по программе культурного обмена, сегодня при встрече с неустановленным лицом женского пола сообщил данному лицу, что в республике Гванерония группа военных выступила против прокоммунистического режима.

Лейтенант Корберс

– А теперь подпиши и неси к Райли.

– Это где же такая Гванерония?

– Такой страны вовсе нет, дубина, – сказал я.

– Ты с ума сошел?

– И не собирался, – сказал я. – Какая тебе разница, есть такая страна или ее нет? Не ты о ней говорил, а твой профессор. Не станет же Райли копаться в справочниках, разыскивая твою Гванеронию, – мало ли крохотных, почти забытых стран? Подошьют в дело и забудут.

Бэйб подписал рапорт и унес его Райли. Некоторое время я наслаждался покоем и тишиной. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, в кабинет ворвался Тэд Райли, выдернул меня из-за стола, выволок в коридор и потащил куда-то со скоростью крылатой ракеты. Встречные шарахались.

– Куда ты меня? – опомнился я метров через двадцать.

– К шефу! – завопил Райли, сияя. – Патрик, дорогой, ты и не знаешь, наверное, что за алмаз откопал твой парень! Это же дождь благодатный во времена великой суши! Время собирать камни и время разбрасывать камни! Отец у него был евангелическим проповедником, иногда это чувствуется.

– Что там за алмаз?

– Мятеж! – вопил Райли. – Понял, болван, понял, голубчик? Мятеж в стране, где есть нефть, военные выступили против красного премьера! Мне приказано вернуть всех из отпусков, и никаких денежек Фришу! Да здравствует Гванерония!

У меня похолодело в животе, но мы были уже перед дверью Святилища, вломились туда без доклада, и ведьма-секретарша лишь ободряюще улыбнулась нам вслед.

Шеф сидел за столом – он всегда сидит за столом, никто никогда не видел, чтобы он стоял или ходил по кабинету, и всегда на столе лежат голубая папка и золотая авторучка, и постоянно на шефе один и тот же серый костюм с бордовым вязаным галстуком. Злые языки твердят, что шеф и спит за столом в той же позе, а кое-кто с оглядкой нашептывает, будто шеф и не человек вовсе, а робот, присланный к нам для испытаний, и якобы какое-то суперсекретное предприятие уже выпекает таких роботов десятками. Проверить это невозможно – не станешь же колоть шефа булавкой.