Нелюбимая

Виктор, в свою очередь, боялся шелохнуться, чтобы не нарушить такой долгожданный покой. Он уже отчаялся испытать в этой жизни что-либо подобное. Какие-то минутки ему казалось, он — с Ольгой… Еще немножко, и произнес бы ее имя. Вдруг забеспокоился — ей же тяжело под ним лежать! Быстро попытался подняться, но обнявшие его руки не отпускали…

А Надя в это время ждала, чтобы ее еще раз поцеловали. Очень нужен был ей этот поцелуй. Казалось, умрет без него!

В конце концов оба открыли глаза. Виктор поднялся и, подвинувшись в конец дивана, поспешно стал приводить себя в порядок.

И девушка еще немножко подождала и тоже поднялась. К ней постепенно начинало возвращаться понимание произошедшего. Надежда усматривала в нем только хорошее. Наконец-то она узнала, как должно быть, и поняла, что до сих пор не жила!

Полностью придя в себя, поднялась с дивана. Виктор уже стоял у двери. Девушка подошла к нему — все еще ожидая поцелуя. И когда он каким-то совершенно невозможным тоном произнес: «Надя, ничего ведь не было, правда?» — остолбенела. А Виктор, не дождавшись ответа, повторил:

— Запомни — ничего не было!

И стоял, не уходил, ждал подтверждения для своего спокойствия.

Надежда не могла произнести ни звука. У нее перехватило горло… от ненависти! А он решил сгладить напряженность вопросом:

— Надя, мы же с тобой друзья, правда?

Она наконец проглотила стоявший в горле ком, пошевелила заледеневшими руками. Одну руку подняла на уровень глаз и с удивлением ее рассматривала. Ее пальцы казались замерзшими сосульками. Их надо как-то отогреть…

Тогда Надежда отвела руку в сторону и со всего размаха хлестанула Виктора по лицу…

А пальцы отогрелись и даже покраснели. Она опять поднесла руку к глазам, забыв о Викторе. Очнулась только от стука двери, когда он ушел.

Оживила Надежду мысль, как там Платошка? Может, проснулся и плачет?! Она тихонько открыла дверь детской комнаты. Мальчик спокойно спал. Надя поправила одеяло и неслышно вышла.

В эту ночь Надежда не спала. Долго стояла в душе, подставив лицо под водяные струйки. Почувствовала облегчение. Поняла почему, когда закрыла воду. Оказывается, из глаз все время текли слезы, а вода незаметно их смывала — было хорошо.

От слез Надя давно себя отучила. Чего это вдруг они появились?!

Ну что, получила? А на что ты надеялась?! Ах, тебе предназначенный, да на всю жизнь! А ты наконец узнала, как выглядит счастье!..

А сам-то предназначенный все это отшвырнул! Сказал — ничего не было! Утешил дружбой…

Но она, Надежда, молодец! За дружбу заплатила — мы привыкли платить. Нам даром ничего не надо!

Надя вытянула вперед руку, с интересом рассматривая ладонь.

Он врет, потому что — трус! Он так же был счастлив, как и она, Надежда. (Ей ли это не знать?) Да только испугался и убежал.

Девушка дивилась, каким коротким бывает блаженство. Почему так?

Ничего, она выдержит. Ее мама все вытерпела, Надя никогда не видела слез на лице Любы-мамы. И Надежда продолжала со всей силы тереть полотенцем лицо и глаза, чтобы, упаси бог, и помина не было о слезах.

А ребенок все равно на ней. Ольга ей, Наде, доверила. Она приткнулась в угол дивана и… забылась.

Очнулась, когда баба Капа трогала ее за плечо:

— Надюша, что с тобой? Ты вся горишь! Господи, ты так всю ночь на диване просидела?!

Она сначала бессмысленно поводила глазами, затем вскочила и взволнованно воскликнула:

— Ребенок! Платошка! Где он, что с ним?!

И взялась за плечо бабы Капы, крепко-крепко. Капитолина Ивановна совсем всполошилась, почувствовав Надину жаркую руку.

— В порядке Платоша, успокойся! Позавтракал, смотрит в своей комнате мультики. О тебе все время спрашивает.

Баба Капа проворно разобрала постель и, взяв девушку под руку, повела к кровати.

— Ложись в постель! Сейчас принесу из кухни чай с лимоном. Скажу Лизавете, пусть позвонит в «Скорую помощь», вызовет.

Не было сил у Надежды для сопротивления, она подчинилась Капитолине Ивановне и покорно закрыла глаза.

* * *

Ее температура, в тридцать девять и пять, впечатлила доктора «Скорой помощи». Медсестра померила давление — выше нормы, но не опасно. Сделали кардиограмму — незначительные отклонения. Бронхи, легкие — чистые. Воспаления, которое давало бы такую температуру, нет.

Доктор, пожилой мужчина (значит опытный!), пожимал плечами.

— Пока не вижу причин для такой температуры. Конечно, еще анализ крови. Он будет готов завтра. Но не думаю, что выявится что-то существенное. У нее никаких болей нет. Пока сделаем инъекцию — анальгин с димедролом. Больная уснет, и температура спадет во время сна.

Баба Капа ловила каждое слово, согласно кивала и, глядя, что доктор собирает свой чемоданчик, испуганно спросила:

— Доктор, а нам что делать? У нее это пройдет?

— Да не беспокойтесь вы так, мамаша! Доченька-то взрослая, а вы все как о маленькой волнуетесь! Нет у нее ничего серьезного. Понервничала, перевозбудилась…

После фразы доктора о взрослой дочери щеки бабы Капы зарделись, хотела было возразить, да не стала…

Доктор с медсестрой ушли, в комнате остались уснувшая тяжелым сном Надежда и баба Капа.