Нелюбимая внучка. Хватит: Любимая! (СИ)

— Ох, море, — слегка растеряно произнес появившийся скелет, озираясь по сторонам, и признался: — Думал, в каюте зовешь… А ты разве не должна первым делом вселиться в каюту?

— Если мне ее выделили, а мне ее выделили, то она никуда не убежит. Целую неделю в ней жить придется, надоест еще.

- ?м, логично… Матросики заняты, на меня пока никто внимания не обращает. Потом поохают чуть, конечно, да и привыкнут. Проверено, даже дамы во дворце привыкли. Эх, как давно я не плавал! Если честно, никогда. При жизни имею в виду, прошлый раз, отсиживаясь в подпространстве, не считается.

"?у, вода, — поставив передние лапы на борт и заглянув вниз, брезгливо буркнула Скубли. Мантикора недовольно пошевелила ушами и хотела уже отпрыгнуть, но неожиданно, напряглась, прислушалась и спросила: — Эй, кто здесь?".

"Это я — спрутиус Мортир, а ты кто? И где? И ты не слышащая — голос другой, вернее, мыслеречь. Ощущаешься, как свои…".

"Ну, в какой-то степени своя и есть. Я магическая мантикора Скубли, я на корабле. Голову задери, увидишь. Ой, а она у тебя есть, куча щупалец?".

"Не хами, Скубли, — укорил подругу леопардос и, будучи гораздо выше мантикоры, практически втрое, просто свесил морду за борт, что бы вежливо представиться: — Я магический леопардос Дорби. Привет, Мортир".

"Привет, а чего вы на корабль приперлися, сухопутные? Эй, вас там заставили, что ли? Похитили, принудили, пленили? Эй, может, вас спасать надо? Так щас Керли кликну…".

Я закатила глаза: пора вмешаться, а то за Скубли не заржавеет пошутить, а морские обитатели шуток не понимают.

Хрясь — и нет "Светоча". Тут, видите ли, наших обижают, в плен взяли. Сухопутных, но родичи ведь: создатели-то одни — древние маги.

"Привет, Мортир. Это я, Беата, и эти пушистики мои друзья.

Не волнуйся, мы все добровольно плывем в Тарзанию по делам".

"Ура! Привет, слышащая! Другое дело. Весело будет, дорога длинная. А хлеб у вас есть?".

Теперь глаза закатила мантикора, демонстрируя, как всё запущено в воспитании некоторых… примитивных водоплавающих.

"Есть, дорогой, позже угостим, когда в море выйдем", — не обращая внимания на ужимки крылатой подруги, пообещала я морскому другу. Моему персональному моторчику, между прочим.

"Хорошо! Сплаваю, всем расскажу и вернусь", — отозвался спрутиус и ввинтился в воду.

— Беата, мы тут! — с радостными криками, словно вырвавшиеся из вражеского стана дикари, подбежали прибывшие Сэм с Нилом и возбужденно запрыгали, от переизбытка эмоций, выкрикивая короткие фразы: — Ура! Плывем! Море, море! Здесь так классно! А где Ивар? Где Сани? А когда отплытие?

"А хлеб у вас есть? — комично спародировала спрутиуса Скубли и расхохоталась. — Пфу-ху-ху… оказывается, тупой осьминог воспитанней принцев, он хоть поздоровался".

Как бы было спокойно и тихо, если бы "работа" осталась дома. Но шум, гам и неразбериху создавали мои подопечные только вначале. Потом, утолив первый порыв любопытства, они устали, угомонились и занялись раздачей "угощения", приплывшей морской братии.

Ивар с удовольствием озвучивал прикольные переговоры сухопутных зверей с морскими, всем было интересно, весело и смешно. Конечно, к детям присоединились и другие пассажиры: Габриэль, Жорж, самые смелые фрейлины, даже придворный маг Мирсавель с удовольствием вкладывал булки хлеба в щупальца кракена. И все было так умиротворенно, тепло, искренне…

Потому что этим рейсом чужие не плыли, этим рейсом плыли только свои. Да, совсем не так, как в прошлый раз.

* На второй день путешествия поездка стала уже почти рутинной. Все всё рассмотрели, расслабились и разбились на группы "по интересам". Дети, вспомнив об имеющейся в загашнике Фердинанда ширме, решили порадовать магических зверей-друзей кукольным спектаклем и, собравшись в каюте принцев, сочиняли свою собственную пьесу. С моей подачи, конечно. Главное, найти интересное занятие и маленькая "банда" перестает носиться и портить жизнь окружающим. Ну, в этом деле я уже мастер, если не магистр. Да что там — академик!

А магические звери сдружились и почти все время проводили вместе, на корме. То есть Скубли с Дорби на корме, а подводные жители, вцепившись щупальцами с присосками (или у кого что имеется) за канаты и борта, "ехали зайцами" позади корабля. Даже акула Стингва ухитрилась прицепить веревку к саблезубому клыку, чтобы не тратить энергию на передвижение, а спокойно тащиться на буксире. И болтали без остановки, словно истосковались по общению. Хотя, почему "словно"? Так и есть: у сухопутных много историй, которые между собой они рассказывали сотни раз и знали каждую почти наизусть, и у морских, за много веков проживания в море, сложилась аналогичная ситуация. А теперь они делились, получается, новыми историями и им было комфортно. Думаю, еще на пару дней хватит, что бы не скучать, а там и спектакль подоспеет.

Фердинанд успевает бывать всюду: он общительный. Особой любовью к необычному умному пассажиру прониклись боцман с капитаном: шахматные баталии со скелетом стали их любимым занятием.