Нелюбимые

— А теперь ты говоришь — дальше сам все. А ­мне-то с кем все дальше делать?

— Да нечего уже делать…

— Сука. — Я снова бью кулаком о стену и утыкаюсь головой в колени. — Блять. Как хочется снова стать маленьким, ты бы знал. Все проблемы, которые были тогда у нас, — это такая хуйня.

— Макс, уходи. И еще раз прости, что так все получилось.

— Да я прощаю, Лех. Не бери в голову. А ты прости меня, что я тебя ударил.

— Забей. Беги уже дальше.

— Ты завтра че?

— Я не знаю, брат.

— Наберешь?

— Угу.

— Честно?

— Угу.

— Лех?

— Что?

— Телефон только не отключай. Хорошо?

***

Я выхожу из дома и смотрю на окна Лехиной квартиры, а потом сажусь на скамейку и дрожащими руками пытаюсь вызвать такси. Захожу в Uber и понимаю, что не знаю, куда поехать. Долго вожу пальцем по экрану телефона, разглядывая на карте Садовое кольцо, потом перемещаю точку в сторону Сити и думаю, что сейчас делает Алиса и в каком она состоянии? Мне ­почему-то очень хочется приехать к ней, упасть на кровать и погрузиться в сон. Но каждый раз, когда хочу нажать «заказать», я вспоминаю последние два дня и понимаю, сколько всего ужасного произошло из-за того, как я относился к своей девушке. Даже если попытаться закрыть на одну ночь глаза, то, открыв их, выяснится, что лучше никому не стало. Я увожу курсор подальше от Сити и снова двигаю его по карте города. Внезапно во двор въезжает старенькая Audi — фары ее увеличиваются, и, когда они становятся огромными, машина останавливается, но не глушит двигатель. Из Audi выходит мужчина в спортивном костюме, в котором я узнаю человека, с которым Леха встречался в лобби гостиницы. Он пристально смотрит на меня, но ничего не говорит, отчего мое сердце уходит в пятки, а потом мужчина быстрым шагом направляется в сторону подъезда. Человек останавливается у двери, ­что-то смотрит в телефоне, а потом набирает код. Замок открывается, и человек исчезает за дверью. Я встаю со скамейки и быстрым шагом направляюсь в ту сторону, где светит больше фонарей и есть люди.

***

Аня появляется на детской площадке во дворе своего дома совсем поздно. Она — в узких черных джинсах и бежевой водолазке — идет в мою сторону. Поднимается сильный ветер, она прибавляет шаг и быстро оказывается рядом.

— Зачем ты приехал? — Аня садится рядом, поправляет волосы и совсем не смотрит в мою сторону.

— Поговорить. — Я пытаюсь найти в кармане сигареты, а потом вспоминаю, что последнюю выкурил в квартире Лехи, отчего мне снова становится страшно.

— О чем? — Она скрещивает руки на груди и смотрит ­куда-то вдаль. — Не наговорился сегодня с папой, что ли? Я вообще не понимаю, о чем нам сейчас говорить.

— Ань, я хочу ­что-то сделать…

— Может, не надо? — Она резко поворачивается ко мне. — Может, не будешь ничего делать?

— Надо выдохнуть. — Я провожу рукой по лбу и кладу ее рядом с Аней.

— Да как выдохнуть? Я осталась без работы, мой оффер разорван, я даже не понимаю, как ­куда-то выйти. Все обсуждают только одно. Меня от каждого уведомления в телеграме передергивает, потому что я не знаю, кто еще не оттоптался и не обсудил этот снимок, — взвинченно говорит Аня. — Еще и твой при тебе же предложил денег за то, чтобы я исчезла. Выдохнуть?!

— Послушай, забудь про отца, у него крыша поехала сильно, он просто идиот. Забудь это! А все остальное — оно затихнет в любом случае. Все забудут.

— А ­мне-то что с этого? Мне что? Это вернет мою карьеру? Все затихнет, и я тоже.

— Не говори так.

— Да как не говорить? Ты молодой, ты, может, не понимаешь ничего? У ­меня-то все! Конец меня в этом сраном глянце, которому я отдала лучшие годы. Еще и такой хуевый конец.

— Да ему самому скоро конец. — Я резко дергаю рукой и задеваю Аню, но она будто бы не чувствует. — Глянец и так еле держится, ты же знаешь. У него нет будущего.

— А у меня оно есть? У меня что? Какое будущее у меня? Может, ты подскажешь, а то я целый день думала, что буду делать дальше, и знаешь, у меня нет ответа на этот вопрос. Потому что понятия не имею, что мне делать и кому я нужна.

— Ты мне нужна! — говорю я и пристально смотрю в ее глаза. — Мне ты, Ань, нужна.

— А что мы будем делать? Вот так сидеть? Ты отцу своему на этот вопрос не смог сегодня ответить.

— В смысле? — недоумеваю я. — Мы будем вместе жить и растить ребенка…

— Макс…

— Что?

— Я не понимаю, как так все произошло, — выдыхает Аня и опускает голову. Она начинает ладонями растирать джинсы, потом останавливается и просто молчит. Я придвигаюсь ближе, обнимаю ее и утыкаюсь в шею.

— У нас все будет хорошо.

— А что у нас будет? Ну реально, что будет?

Аня встает и подходит к круглой синей карусели. Она смотрит на нее, а потом берется за железный поручень и толкает. Круглый диск начинает медленно вращаться, а когда сбавляет обороты, Аня снова подталкивает его. Когда диск раскручивается до большой скорости, Аня делает два шага назад и просто наблюдает за вращающейся конструкцией, словно видит ­что-то за ней.

— Знаешь, что больше всего бесит? — спрашивает Аня, не поворачиваясь в мою сторону.

— Что?