Нелюбимые

За все время попыток отыскать Аню я ни разу не вышел из дома, а потом понял, что все это время я практически не ел, а пил только воду и кофе. И когда однажды я подошел к зеркалу, то просто не узнал себя в отражении: на меня красными, с темными кругами глазами смотрел человек с грязными волосами и щетиной. Когда я протянул руку к зеркалу, то этот человек протянул свою в ответ.

Однажды в таком состоянии я вышел на улицу, чтобы наконец ­что-нибудь съесть в кафе под домом. Я был настолько слаб, что становилось страшно, что однажды я могу просто не проснуться. Я попросил пожилого официанта приготовить мне пасту и принести бутылку воды с лимоном, а когда решил закурить, то у меня началось сильное головокружение. Когда я выбрасывал недокуренную сигарету, по улице проходила толпа — они громко пели Sarà perché ti amo и размахивали шарфами футбольного клуба «Милан». Толпа поравнялась со мной — я резко почувствовал знакомый запах парфюма и сделал шаг вперед, оказался в потоке людей, которые громко смеялись, пели и уносили меня все дальше от дома. Я не мог разобрать, что они мне говорят и над чем смеются, и в ­какой-то момент я и сам стал громко смеяться и подпевать. В этой толпе я пытался вновь поймать тот аромат, который почувствовал, стоя на тротуаре, и даже хотел приблизиться к девушке, со спины очень похожей на Аню. Каждый раз, когда мне оставался всего шаг, меня уносило толпой в сторону, и в конечном счете я перестал пытаться, а когда люди рассеялись в разные стороны, упал навзничь и увидел над собой звездное небо — и понял, что снова нахожусь на центральной площади. Я смотрел в черную бесконечность, и меня больше никто не пытался прогнать, а когда одна из звезд начала падать — перед моими глазами появилось женское лицо. Я пытался понять, чье оно, но в глазах все плыло, и за этой пеленой я лишь услышал голос, который сказал, что мне пора подниматься. Женская рука взяла мою и потянула на себя, ­кто-то двумя большими пальцами провел по моим векам, и когда я открыл глаза, то увидел ту самую девушку из аэропорта.

Она отвела меня в съемную квартиру, которую делила с еще несколькими людьми, сделала крепкий чай и спросила о настоящей причине моего пребывания в Милане. Я долго рассказывал свою историю и часто прерывался. В ­какой-то момент я почувствовал ее ладонь на своей, и она сказала, что мне просто нужно поспать. Катя постелила в своей комнате и сказала, что до утра я могу побыть у нее, а потом мне придется пойти к себе домой.

Засыпая, я почувствовал, как по моей щеке резко пробежало дыхание, но не стал открывать глаза, думая, что в комнате просто распахнулось окно.

***

Утром меня будит вибрирующий телефон, лежащий на тумбочке возле кровати. Я открываю глаза и вижу старинный потолок с разноцветной люстрой, напоминающей о витражах в храме. По коридору в одном нижнем белье проходит Катя, замечает, что я проснулся, и улыбается мне. Она говорит, что на кухне есть горячий кофе и легкий завтрак, и пропадает в соседней комнате, где включается душ. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь вспомнить, как оказался в этой квартире, а потом замечаю на экране телефона неизвестный номер и бросаюсь к трубке в надежде, что это Аня.

— Алло, Аня, это ты? — с волнением говорю я, но на том конце ­кто-то молчит. — Алло, это я. Ань?

— Это не Аня, — произносит мужской голос, и я замираю. После паузы голос продолжает: — Это отец. Твой.

— Где Аня? — первое, что я спрашиваю его, и только потом добавляю: — Привет…

— Я честно, не знаю, кого ты хотел услышать. — Отец снова делает паузу. — Ты сейчас сильно занят? Хотя полагаю, что нет. Но все же всегда лучше спросить.

— Что ты хочешь?

— Я ничего не хочу, а вот ты, судя по тому, сколько раз пытался мне позвонить и сколько раз сбросил вызов, ­что-то хочешь от меня. Или я ошибаюсь и это был не твой новый номер?

— Где Аня?

— М-да, трудный разговор будет для тебя. Хотя я даже не помню, когда мы последний раз нормально общались.

— Слушай, давай реально без этого, — повышаю я голос. — Зачем ты мне звонишь?

— Я тебя набрал, чтобы рассказать…

— Что? Что ты хочешь рассказать? Какой ты крутой? — перебиваю я. — Мне сказали, что видели тебя вместе…

— Что же у тебя за дурацкая привычка всех перебивать.

— С Аней тебя видели!

— Ну, видели и видели, мне плевать, — резко произносит отец. — В Москве все друг друга видят. Что теперь, не жить, что ли, тут? Город такой. Куда ни придешь в пределах Садового — везде тебя увидят, еще и сфотографируют. Тебе ли не знать?

— Слушай, ответь на вопрос!

— Давай ты будешь «слушай» своим друзьям говорить, если они у тебя еще остались. А сейчас я говорю. Понял?

— Угу.

— Вот теперь послушай. Твоя Анна, от которой ты ждешь, судя по всему, звонка, — очень хорошая и умная женщина.

Отец начинает говорить об этом, а я сильно волнуюсь оттого, что боюсь услышать ­что-то неприятное или вовсе страшное. Мне хочется, чтобы этот разговор закончился как можно скорее, но отец растягивает каждую свою мысль и слово.

— Я даже удивлен — насколько. К тому же еще и очень воспитанная. Удивительно, как она могла с тобой…