Нелюбимые

Именно «Новая жизнь» стала девизом нашей редакции, когда мы придумывали этот номер, центральная тема которого — история десяти людей, кардинально изменивших свою жизнь ради мечты. В этом номере вы узнаете, как известный медиаменеджер с большим окладом бросил работу в кабинете, чтобы открыть свой небольшой ресторанчик и получить за него звезду «Мишлен». Как директор московской сети косметологических клиник решила заняться фермерским хозяйством и переехала в Воронеж. Как пилот «Формулы-1» вернулся на родину, чтобы открыть детский лагерь, и многие другие мотивирующие истории, которые не оставят вас равнодушными.

Когда я подписывала этот номер в печать, поймала себя на мысли, что он пятнадцатый сентябрьский в моей карьере главного редактора. Я остановилась и подумала: а смогла бы я сама взять и все поменять в своей жизни? Думаю, да. Но для начала нужно прописать правильную стратегию.

Я перечитываю последний абзац несколько раз, закрываю номер и отодвигаю от себя. Когда продавщица повторяет, что отдаст его бесплатно, — я делаю шаг назад. Она продолжает мне ­что-то говорить, но я делаю еще один шаг и оказываюсь на улице. А потом просто ухожу.

***

По дороге домой на одной из оживленных улиц мой взгляд приковывает старинная осыпавшаяся арка, по своду которой «ползет» каменная змея, устремляющаяся в сторону разруб­ленного на две половины яблока. Я подхожу ближе к арке и замечаю на ней выбитые старинные буквы и фрагменты римских цифр, а когда касаюсь их пальцами, то чувствую, что камень совсем холодный, хотя на улице стоит жаркая погода. Внезапно мои волосы взъерошивает ветер, словно ­кто-то невидимый только что пробежал рядом. Я вглядываюсь во двор и вижу в нем старинный фонтан и как по стенам домов переливаются блики от воды. Проходя через арку, оказываюсь в небольшом дворе-­колодце, подхожу к краю фонтана и замечаю, что вместо воды в нем мусор, а мерцание, падающее на стены, дает ­кем-то выброшенный или просто забытый маленький диско-шар. Я беру его в руки, сажусь на кованую скамейку рядом с одним из подъездов, а потом раскручиваю шар пальцами и смотрю, как маленькие зеркальные плиточки быстро мерцают перед глазами. Я вглядываюсь в сверкающие осколки, и в моей памяти фотовспышками появляются все эпизоды, которые завели меня в этот двор. Чем быстрее я раскручиваю шар, тем больше понимаю, что все это время я был лишь инструментом хитрой и спланированной стратегии одного человека, которого сильно любил и который пошел на все, чтобы довести свою опасную игру до финала и получить то, о чем он мечтал больше всего.

В мою память буквально врезаются моменты, когда я ошибочно чувствовал себя счастливым и не думал о том, что каждая новая плиточка, дополняющая предыдущую и соединяющаяся со следующей, в конечном счете образует отражение разрушенного мира, в котором я остался один. Чем дольше я вглядывался в отблески, тем больше понимал, что во мне не осталось ни злости, ни отчаяния, ни грусти.

Во мне не было больше чувств.

***

Спустя месяц деньги стали кончаться — в рюкзаке оставался последней конверт. Я понимал, что в один из дней он тоже окажется пустым и что нужно срочно найти работу, чтобы на ­что-то жить. После всего случившегося я больше не хотел связывать свою жизнь с глянцевой индустрией и отправлял резюме в рекламные агентства города. Ответов на них не было, а на все мои звонки я слышал, что со мной свяжутся позже. Каждый новый день подводил меня к той черте, за которой я мог остаться ни с чем.