Нелюбимый

«А ты что думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? — как-то с оттенком презрения спросила она его, — и знаешь ещё что, если уж честно, мне даже не интересно выяснять это с тобой, не то, что даже разговаривать». После этих слов Олег тут же побледнел, изменившись в лице. «Зря ты так», — тихо произнес Олег. «А что такого?», — спросила его Маша. «Ну что я и вправду плохого тебе сделал? — спросил её Олег, — я что-нибудь у тебя попросил, или ещё хуже что-то потребовал? Нет. Что же ты на меня тогда кричишь?». «Да потому что я знаю, прекрасно знаю, а теперь уж точно то, что ты от меня уже никак не скроешь», — ответила она так, как будто обвиняла Олега в каком-то преступлении. «Ну и смысл, в том, что ты из меня это выбиваешь, если и так знаешь всё сама?», — спросил Олег Машу, всё так же монотонно. «Просто я хочу до тебя донести одно, то что ты ничего интересного здесь не найдёшь, и со мной у тебя ничего не светит», — уже очень спокойно ответила Маша. «Понятно», — сказал ей Олег, все тем же спокойным, как казалось лишённым всех на свете чувств, голосом. «Послушай, если я тебя чем-то расстроил или обидел, прости меня, пожалуйста. На колени падать не буду, думаю не зачем, но я в действительности никогда не желал тебе ничего плохого», — сказал в заключение Олег, и очень медленно развернувшись, ушел. Не разу не оглянувшись, он дошел до магазина, и зайдя в него, быстро прошел межу стеллажей, так вроде и не найдя чего-нибудь нужного, вышел и пошел обратно.

Когда он дошел до остановки, то увидел, как Маша уже переходила через дорогу. Первый ряд из автомобилей, тот, что ближе к бордюру, уже остановился, а по второму ряду издалека мчался КамАЗ. Олег прекрасно понимал, что Маша, если что, может остановиться и подождать пока тот проедет, но тут произошло непоправимое.

Сначала на всю улицу раздался дикий скрип неподдающихся управлению тормозов, а затем оглушительный грохот, от которого всех пешеходов сковал страх. Лопнуло огромное левое колесо КамАЗа, из-за чего его повело прямо в сторону Маши. Он тут же сбил её, отбросив на несколько метров своим капотом, и так и не остановившись, пропустил между колёс её бездыханное тело, после чего проехав дальше, протаранил ограду колледжного палисадника и наконец, остановился, врезавшись в одно из деревьев.

Перед глазами Олега всё поплыло. Он поднял их, чтобы посмотреть в сторону Маши, и увидел её, ровно лежащей на асфальте, без каких-либо признаков жизни. Было ясно, она безвозвратно мертва. Олег тут же упал на колени, выронив из рук свой рабочий портфель. Глаза закрылись сами собой, казалось готовые лопнуть от давления, что так и пробивало наружу слезы. Через мгновение Олег упал на асфальт, согнувшись в три погибели, будто кто-то пинал его до этого в живот. Он лёг на бок и просто зарыдал, но его вопля не было слышно. Через время силы все сильнее и сильнее стали покидать его, так что он больше не мог открыть глаза. Казалось, ему чудилось, что кто-то подымает его с земли, несёт куда-то, кладёт на что-то мягкое, прикрыв его собственным портфелем. Олег уже больше не смог сопротивляться, даже может быть уже и не хотел этого делать, и безмятежно провалился в сон.

Проснулся Олег уже в мягкой кровати. Перед глазами вновь всё плыло, а голова ужасно кружилась, как при ветрянке. Наконец немного проморгавшись, Олег понял, что находится в больнице. Рядом со своей кроватью он тут же увидел немолодого врача в белом халате, и с явной лысиной, что общался с довольно молодой медсестрой. «Шок. Шок и больше ничего, такое бывает и у молодых людей, особенно если на кануне у них серьёзные психологические проблемы, и это может даже их убить, — сказал врач медсестре, — ну а этот ничего, крепенький оказался», «Понятно, ну я тогда пойду», — сказала медсестра и вышла из палаты, «Да, да, да, я вас позову», — сказал врач, и развернувшись к Олегу, подошел к его кровати. «Ну что здоровый — больной, приходим в себя и хорошо чувствуем», — сказал врач, садясь на край кровати, и начал проверять пульс Олега. «И как же вас так угораздило, ведь никакого же вреда, даже осколков», — сказал врач, на что Олег перебил его, произнеся слабым голосом: «Маша!», — одно лишь слово вытвердил он. «А вы ей…?», — вопросил врач, «Она моя, моя…», — так и не решился закончить фразу Олег, как врач взял его за руку и произнёс: «Крепитесь».

Глава 4. «Наваждение»

Прошел уже где-то месяц с тех пор, как Олег вернулся из больницы. Он, как могло показаться, уже пережил потерю Маши, но все ровно что-то было не так. Очень часто он то и дело винил себя: «Что я ни так сделал? А может мы, просто не поняли друг друга, может она вообще говорила о чем-то другом? А если бы я тогда рассказал ей правду, то может быть всё могло случиться совсем по-другому? Ну как же так?». Эти мысли то и дело лезли в его голову. Он ни с кем не делился своими переживаниями и держал все в себе. На этой неделе Олег вернулся на работу, но сделок так и не появилось.