Нелюбовный роман (СИ)

Больше ей не к чему было себя приложить. Нумерий приезжал в особняк каждое воскресенье, но видеться хотел только со своими сыновьями, ни Севель, ни Ованеса к себе не звал. Она предлагала старшему сыну помощь с уроками, но тот отказывался и старательно корпел над тетрадками сам. А кроме того, усердно читал книги, взятые в той же графской библиотеке, и часто сидел в комнате у Хенема, особенно когда тот болел: приходил к нему с подносом чая, расспрашивал о прежних временах. Дворецкий привязался к мальчику, как к родному, даже добился, чтоб граф действительно отправил его в школу Восхождения – престижное учебное заведение, куда без рекомендации кого-нибудь из признанной аристократии не брали никого, хоть какие деньги предлагай. Но и образование давали отличное – уже через полгода Ованес стал рассуждать о вещах, которых Севель не понимала даже приблизительно.

А ещё там обучали основам магии. Сын говорил о ней так восторженно и подробно, что мать совершенно успокоилась – если ребёнок увлёкся хоть чем-то полезным, значит, дай-то бог, в жизни уже не заблудится. Она предлагала ему помочь с книгами или другими пособиями, но не могла купить ничего такого, чего не нашлось бы в особняке и чего Ованес не мог получить и так.

К осени в ту же школу пошёл Радовит. Им граф не интересовался совершенно, как и Славентой (зато Ованесу на День рождения императора подарил дорогой альбом для занятий магической практикой), но обучение оплатил и рекомендацию дал. Он не торопил Севель, не задавал ей вопросов, лишь изредка выслушивал наблюдавшего её врача и звал себе аккуратно два раза в неделю, изредка – чаще. Врачи обследовали женщину постоянно, и очень скоро она начала бояться – а что будет, если беременность так и не наступит?

Ещё больше она боялась спрашивать об этом. Севель затравленно смотрела на графиню, когда та приходила поприсутствовать на осмотре и поговорить с врачом. В конце концов высокородная дама сама не выдержала.

– Если тебя что-то беспокоит, ты уже можешь спросить. Смотришь так, словно тебе пообещали сотню гадюк в постель за первое же слово. Врач давно объяснил мне, что будущая мать должна быть спокойна, иначе матерью она не станет. Он мне всё объяснил. И я поняла, почему дуры так легко беременеют, а умные дамы с пониманием и чутьём к жизни не могут понести. Увы, умные женщины очень хорошо понимают, на каком тонком волоске висит их благополучие. – Она помолчала, разглядывая Севель. – Но тебе-то бояться нечего. Чем ты рискуешь, девочка?

– Я…

– Ну говори уже, у меня нет времени на твои заикания!

– Я просто боюсь, госпожа, что сделает его светлость… что будет, если ребёнок не получится.

Женщина усмехнулась, но глаза у неё остались холодными.

– Я думаю, мой сын даст тебе фору лет в десять самое меньшее. Ему очень нужен сын, видишь ли. Под угрозой судьба рода, потому что если у моего сына не родится наследник, титул перейдёт к его троюродному брату, а он не самый лучший кандидат на эту роль… Но тебе ни к чему знать об этих сложностях. Мой сын хочет наследника и за это готов дать тебе намного больше, чем ты когда-либо могла мечтать… Ты ведь не убиваешься, я полагаю, по твоему бывшему мужу? Он, мне кажется, не средоточие женских мечтаний.

– Он уже бывший?

– Да, развод был оформлен сразу, как только это удалось сделать. Наш закон содержит оговорку насчёт ребёнка, рождённого спустя триста дней после расторжения брака, а моему сыну очень важен юридический статус законности для своего наследника. – Она нахмурилась и взглянула на притихшую Севель немного мягче. Она старалась изо всех сил, но именно сейчас Севель почувствовала, насколько непоколебимо-твёрдой является её душа. Если ей потребуется, она сотрёт в порошок половину мира, и то лишь потому, что для второй половины наверняка отыщется другая женщина с таким же могучим духом, которая сумеет ей противостоять. – Тебе не стоит занимать себя мыслями об этом. Это моя забота. Моя и моего сына. Тебе нужно лишь приглядывать за своими детьми и отдыхать. Отдых тебе не помешает, ты слишком бледна. Отдыхай, ешь, наслаждайся. Если захочешь выехать в город, сообщи Хенему, он подберёт для тебя охрану. Ты не в тюрьме и можешь развлекаться, но нужна осторожность. Ты поняла?

– Да, госпожа, спасибо.

– Мой сын уже удивлялся, почему ты тратишь так мало денег. Да и те идут на образование твоих сыновей. – Она позволила себе усмехнуться. – Ты права, нет ничего важнее образования для твоих сыновей. Ты права. Но и на себя кое-что можешь выделить. Скажем, две сотни в месяц. Что скажешь? На покупки.

– Вы слишком добры, госпожа.

– Нет. Я всего лишь хочу, чтоб ты наконец успокоилась и исполнила то, ради чего ты здесь.