Нелюдь

– Тоже?! Двадцать тысяч аристократок, которые торгуют собственными детьми? Кто ваш путь? Личинки? Они слишком глупы. Взрослые особи? Полубоги в чертогах, построенных на доходах от торговли молодняком? Вы видели в космосе кладбища крийнов? Однажды мы взяли лайнер, и там была взрослая особь. Я их никогда не видел, такая, знаете, красивая. Пелена в пелене, лазурь, молоко и охра. С ней было с десяток рачков, они суетились вокруг нее, как вокруг королевы. Они летели на Крийну. Некоторым было уже по пятнадцать-шестнадцать лет, их время пришло. Я сказал им – вы свободны. Они сгрудились вокруг нее, как собачонки. Они заплакали: «Мы хотим на Крийну». Я сказал им – вас убьют, королев двадцать тысяч, а вас миллиарды». А они засмеялись и сказали: «Кто будет хорошо себя вести, тот Возродится». Господи боже мой! И это тоже – путь?

– Всякая раса, – сказал Нин Ашари, – как буква в стихах, сочиняемых Господом. Без единой буквы слова будут неполными.

– А ттакки – тоже буква? Вы их воскресите? А, Нин? Это несложный проект, генов достаточно. Вы воскресите цивилизацию, которая сожрала свой мир и вышла в космос, чтобы сожрать остальное? И если ттакки – это путь, то как этот путь примирить с остальными?

– Ты знаешь, где мы? – спросил Нин Ашари.

– Сектор Тора, 20-193-48. Земля.

Нин Ашари чуть улыбнулся.

– Нет-нет. Я не имею в виду планету. Я имею в виду город.

«Если это город, то где же здесь развязки и посадочные площадки?» – хотел было спросить Эйрик, но прикусил язык.

Странно – но Нин Ашари словно услышал невысказанный вопрос.

– В этом городе не было космопорта, – сказал Нин Ашари, – и даже системы энергоснабжения. Но когда-то именно здесь начался наш путь к звездам. В этом городе родился человек, изобретший логику. И другой, кто изобрел геометрию. В нем изобрели физику, историю и математику, хотя… я иногда спрашиваю себя: что было бы с миром, если б тогда изобрели другую математику, и можно ли было ее тогда открыть? И все же – тогда открывали не законы, Эйрик. Тогда открывали науки. Мы до сих пользуемся теми словами, которыми эти науки были названы обитателями Афин, а ведь наука не существует до того, пока ты не назвал ее. И по странному совпадению, это произошло в городе и в земле, которой правили сообща.

– Де-мо-кра-тия, – процедил ван Эрлик.

– О да, Эйрик. Демократия. Кстати, тот человек, который изобрел логику, тоже считал слово «демократия» ругательным. Как и курсанты Службы Опеки. Просто так получилось, что при демократии логика возникла, а при Службе Опеки возникает только хвала императору.

Нин помолчал.

Свежий снег, казалось, сыпался прямо из синего неба, и развалины старых храмов были покрыты белым пушком, словно брюшко новорожденного барра.

– Да, так вот. А потом этот город завоевали. Очередной правитель. Деметрий. Его звали Деметрий. И жители Афин, изобретатели логики, философии и математики, сразу преисполнились великой благодарности к завоевателю. Они постановили приравнять его к богам. Они постановили, что каждое его слово – безошибочно. И эти люди, которые только что, при демократии, ссылали собственных лидеров за то только, что те были слишком популярны, – эти люди постановили называть его божественным Деметрием и воскурять перед ним фимиам. И чем больше было фимиама, тем меньше оставалось логики и математики.

Миллиардер улыбнулся.

– Это я к тому, что цивилизации быстро меняются, Эйрик. Одни и те же особи сегодня клянутся умереть за свободу, а завтра воскуряют фимиам. Ттакки… я никогда не поверю, что цивилизация, способная создать гипердвигатель, не могла бы решить проблемы с регуляцией численности. У расы, достигшей космоса, нет биологических проблем. Есть проблемы социальные. Власть ттакк была построена так, что они рвали друг друга. Что наградой за успех служило мясо сородича; это был приз. Это был – ритуал. Они уничтожали прежде всего себя, и только в придачу – других, и на этом была построена вся система власти. Достаточно было изменить власть, и можно было создать совершенно другое общество. Достаточно будет изменить власть у крийнов – и Крийна изменится сама. А власть у крийнов переменится, когда исчезнет спрос на рабов. Когда созданные нами технологии отменят необходимость в труде крийнов, локров и роботов, как некогда изобретение водяного колеса отменило раба, который ходил, вращая жернова мельницы.

Эйрик молчал. Пятнадцать лет он жил воспоминаниями о рае. Иногда он прилетал в этот рай, и его обитатели не говорили с ним. Он всегда считал, что это потому, что он – убийца и они не хотят говорить с убийцей.

Было странно думать, что новый принц Севир представляет из себя все, о чем врал старый. Интересно, Дом Келен знал или нет? Одну вещь он должен был знать.

– Сколько лет Денесу на самом деле? – спросил Эйрик ван Эрлик.

– Что?