Нелюдь

– А бояться не стоило. Ибо если в мире есть бог, общий для рас и разумов, то он создал людей и харитов друг для друга, как он создал в свое время мужчину и женщину. Человеческая цивилизация застыла. Она больше не заглядывает за грань вечности. Она строит дворцы и игрушки. Чтобы наши знания двинулись вдаль, необходим синтез двух знаний. Двух цивилизаций. Двух рас.

– Этот синтез касается только звездолетов? – спросил Эйрик.

– О чем ты, Эйрик?

– Всю жизнь я полагал, что хариты не могут создать машину. Всю жизнь я полагал, что харит не может в точности изображать человека. Сегодня мне показали, что первое неверно. Стоит ли думать, что второе – тоже неверно?

– Что навело тебя на эту мысль?

– Этот корабль создали хариты. Я, Эйрик ван Эрлик, не вижу харитов среди руководителей проекта. Значит, я не вижу очевидного. Я размышлял о том, почему мне сохранили жизнь, и пришел к выводу, что мы знакомы.

Невысокий толстяк в летном комбинезоне, топорщащемся на животе, и жесткими карими глазами навыкате помолчал, словно собираясь с мыслями.

– Да, мы знакомы, Эйрик, – сказал он. – Меня зовут Дом Кирр. Помнишь, когда меня впервые научили летать, я сказал тебе, что ты просто маленький и через четыре года ты научишься летать? Но ты так и не научился.

Несколько секунд на мостике царило молчание. Только, затухая, бегали огоньки по обзорному экрану, и лицо Чеслава Трастамары казалось молочно-белым в свете тактического куба. Потом Нин Ашари шагнул вперед и, церемонно поклонившись, положил рядом с ван Эрликом пульт управления нейросетью.

– Ты можешь снять эту ужасную штуку, – сказал Севир, – она все равно не работает.

– А… А полководец… то есть сын императора? – хрипло проговорил Чеслав.

Севир ничего не ответил.

– Вы убили его? – спросил Эйрик. – Вы… вы убили всех?

Принц – или, точнее, лже-принц Севир равнодушно молчал.

– Я – человек, – сказал Нин Ашари. Потом лицо миллиардера исказилось, и он хрипло добавил:

– А вот та тварь, которая пробила мне колени, – он был нелюдь.

* * *

Возвращались с орбиты в полном молчании. Принц Севир сидел в пилотском кресле. Теперь, когда он управлял обычным челноком, Эйрику было видно, что пилот из него довольно-таки паршивый.

В саду принца Севира, под силовым полем со скатывающимся к нему водопадом, ждали еще пятеро, которых принц Севир представил Эйрику как ведущих ученых проекта. Принц не стал уточнять, люди они или нет.

Их ждал легкий обед; Эйрика посадили справа от принца. Чеслав хотел было сесть с краю, – но принц любезным кивком указал ему на стул напротив.

Принц Севир славился чревоугодием; новый хозяин его клеток не счел нужным резко менять вкусы и сейчас рассеянно хлебал суп из раковых шеек. В пище как источнике энергии он не нуждался, но, в конце концов, ему было все равно, откуда усваивать химические элементы.

Из пятерых ученых ели двое.

Эйрик ван Эрлик молча сидел перед тарелкой; Чеслав Трастамара ел деликатесную перловку с той же невозмутимостью, с какой две недели назад кушал крийнский шнасс.

– А вы что скажете о корабле? – внезапно повернулся Севир к Трастамаре.

Молодой курсант Службы Опеки натянуто рассмеялся.

– Я – что? – пробормотал он, – я как босс скажет.

Пухлые губы Севира сложились в человеческую – необыкновенно человеческую – улыбку. Эйрик никогда не видел, чтобы хариты улыбались. Он никогда не видел, чтобы они плакали, негодовали или убивали.

– Ну почему же, – мягко сказал принц, – нам важно не только мнение Эйрика. Я высоко ценю генерала Трастамару. И мне не безразлично, сумеет ли его сын понять нас.

Эйрик и Чеслав переглянулись. «Ну что же, – подумал Эйрик, – это было следовало ожидать. Им должен был сказать Дом Келен. Или Денес. А может быть, они знали с самого начала».

Начальник личной охраны принца внезапно потянулся и, отломив ножку хорошо зажаренной курицы, сжал ее в кулаке. Когда он разжал кулак, от ножки остались одни кости. Начальник личной охраны сжал кулак снова, – на этот раз и костей не осталось. Начальник личной охраны подмигнул Чеславу и расхохотался.

– В чем разница между харитом и человеком? – внезапно спросил принц Севир.

– В биологии, – ответил Чеслав.

– А точнее?

– В способе познания мира, – ответил Чеслав, – мы познаем мир, используя инструменты, вы познаете мир, превращая в инструменты себя.

Принц Севир помолчал.

– Сколько будет дважды два? – спросил он.

– Четыре.

– А почему?

Чеслав нахмурился, не понимая вопроса.

– Почему дважды два четыре – а не три и не двадцать семь? – повторил принц Севир.

Чеслав думал несколько секунд, протянул руку и вынул из серебряной вазы с фруктами четыре спелых сливы.

– Раз, два, три, четыре – сказал Чеслав. – вот почему.

Принц Севир помолчал. Потом он разделил сливы на две равные кучки, выбрал две из них и с силой сжал в кулаке. На столе лежали теперь две целых сливы и третий раздавленный комок.

– Раз, два, три, стажер, – сказал принц Севир. – Если при сложении две вещи слиплись в одну, получается, что дважды два равно три?

– Это нечестно, – воскликнул Чеслав.