Нелюди

Наконец, Андрей Александрович отложил обе газеты, одним глотком выпил почти остывший чай, резко поднялся, и решительно спросил:

— Тогда почему мы сидим? Чего ждём?

— А что вы предлагаете? Полиция ведёт расследование. Я убеждена, скоро они найдут настоящего преступника, и вашему сотруднику ничто не будет угрожать.

— Вы удивительно спокойны, доктор Эндрюс. Я так не смогу, пока не буду уверен, что у Геннадия всё в порядке.

— Вы что, собираетесь ехать за ним?

— Ну, во-первых, меня ещё не выписали из больницы. Согласитесь, было бы нелепо отправиться в путь в казённой пижаме.

Рут рассмеялась.

— Это не проблема. Считайте, что вы уже здоровы. Ваши вещи вернут сразу после нашего разговора. А что во-вторых?

— Во-вторых, дорогая доктор Эндрюс…

— Просто Рут, профессор.

Семёнов кивнул.

— Во-вторых, дорогая Рут, очень сложно найти человека в незнакомом городе. Особенно Геннадия Стрина, и тем более, если он скрывается.

Рут снова рассмеялась, затем сложила руки под грудью, чуть приподняв при этом своё выдающееся достоинство, и с важностью заявила.

— И здесь я тоже могу вам помочь.

— Вы положительно мой ангел-хранитель. Я весь внимание.

Рут Эндрюс встала, походила из стороны в сторону, соблазнительно качая широкими бёдрами, затем остановилась прямо над Андреем Александровичем, наклонилась и тихо сказала:

— Я дала Геннадию записку к одному моему знакомому. Там его и следует искать.

— Тогда, дорогая Рут, мне осталось только переодеться и добраться до эфиролёта.

Эндрюс неожиданно схватила профессора за плечи, резко притянула к себе так, что он впечатался в её роскошный бюст, почти утонув в нём, и, умильно глядя в глаза, попросила:

— Возьмите меня с собой, профессор. Я не буду лишней, обещаю.

Семёнов некоторое время приходил в себя, затем сделал пару маленьких, аккуратных шагов назад, и осторожно поинтересовался:

— А зачем вам это надо?

— Ох, милый профессор. Вы не представляете, как тяжело нормальной, современной девушке в этом пуританском обществе. Вы же видите — я даже не могу заявить о невиновности мужчины без того, чтобы не оказаться опозоренной, и как следствие, исключённой из местного общества.

Семёнов удивлённо молчал.

— Вот смотрите, профессор, — продолжала давление Рут. — Даже несмотря на то, что вы мне симпатичны, по законам этого социума я не имею права хоть как-то проявить свою симпатию. Вы представляете, здесь запрещают парням даже просто гулять с девушками.

— Да, но что ждёт вас там, в Зионе? Чужой, незнакомый город. Как вы будете устраиваться?

— О! Георг давно предлагал мне место в больнице. Так что я поеду, можно сказать, на всё готовенькое.

— Рут, но ведь вам, наверное, нужно взять с собой кучу разных вещей, мебель, бытовую технику. А у меня не грузовик.

— Ой, не волнуйтесь об этом, Андрей, — Эндрюс игриво ударила Семёнова ладонью по плечу. Мне вполне хватит небольшой сумочки. Пока вы будете оформлять выписку и переодеваться, я уже соберусь.

— Ну, не знаю, — колебался профессор. — дело в том, что ваше предложение очень неожиданно. Опять же, следует проверить, в порядке ли аппарат.

— Тогда всё получается ещё лучше. Давайте, вы сегодня проверите свой вертолёт, подготовитесь, а я как раз пока соберусь. А вечером встретимся в кафе, поужинаем, и договоримся о старте завтра, — она подняла указательный палец и покачала им. — Я вас приглашаю. Сегодня, в двадцать три ноль-ноль, кафе «Хангри-ла». Не опаздывайте

Тут же чмокнув собственную ладонь и весело помахав в сторону опешившего Семёнова, девушка, уверенно и степенно качая бёдрами, обошла стол, и села на своё место.

— А пока, — уже деловым тоном добавила она. — Вы можете идти переодеваться. Я сейчас подготовлю документы на выписку.

Новая Земля. Территория Американской Конфедерации. Форт-Джексон. 26 год 4 месяц 21 число. 23:15

Профессор пил уже вторую чашку кофе, а Рут Эндрюс всё не было. Семёнов даже решил, что девушка не придёт, и это его несколько успокоило. Всё-таки он немного опасался брать на борт незнакомую женщину. Андрей Александрович в очередной раз поднял глаза на входную дверь, и, наконец-то, увидел Рут. Девушка нарядилась в совершенно невозможное платье. Оно было настолько облегающим и так глубоко декольтировано, что в описываемом ей самой пуританском обществе её предали бы остракизму только за внешний вид. Семёнов деликатно встал, и, склонив голову, поцеловал руку вошедшей даме.

Мисс Эндрюс изобразила лёгкое смущение, но тут же расцвела в улыбке.

— Добрый вечер, профессор, — радостно сказала она.

— Добрый вечер. Однако, вы очень рискуете, придя в таком откровенном наряде. Не забьют камнями?

Девушка беспечно махнула рукой.

— Мне уже всё равно, Андрей. Мы же, надеюсь, завтра улетаем? И вообще, я больше так жить не могу. Вы заметили, как мало здесь молодёжи? Почти все уезжают в более раскрепощённые города.

Подошедший официант прервал её эмоциональный монолог. Девушка уже протянула руку за папкой с меню…