Нелюди

Японец бодро встал, впервые с момента перехода на новую Землю, сделал зарядку, аккуратно привёл себя в порядок, и тут в дверь постучали.

— Да! — ответил Юраба, но дверь уже открылась. На пороге стоял тот самый пилот, что должен его везти — Уильям Траутмен третий. Он счастливо улыбался.

— Доброе утро, Уильям-сан, — вежливо поздоровался Ринеру, сделав полагающийся неглубокий поклон.

— Почему ты мне кланяешься? Я же не твой сеньор, — пренебрегая приветствием задал встречный вопрос ранний гость.

— Согласно традициям нашей культуры, поклон — проявление вежливости. Иногда и сёгун поклонится простому крестьянину, если тот достоин уважения.

— Я так понимаю, Юраба, ты тоже из знатного рода?

— Были в стране Ямато роды и познатнее моего. Но для соблюдения приличий необязательно быть самураем.

— Я столько новых слов узнал. Ты очень образованный человек. Но это… Я пришёл по делу.

— Слушаю тебя, Уильям-сан.

— Мы, вроде как, собирались сегодня лететь?

Юраба степенно кивнул. Разговор о культуре его родины настроил японца на благодушный философский лад.

— А как насчёт отправиться завтра? Моя девушка предлагает мне сегодня познакомиться с её семьёй.

— Знакомство с родственниками невесты — очень важный этап в построении семьи.

— Блин, Юраба! И ты туда же. Что вы все меня так спешно жените? Я, может, ещё полетать хочу. А вы со всех сторон навалились…

— Как? — удивился Ринеру. — А для чего тогда вы с Эсмеральдой начали отношения?

— Да правильно всё, правильно! Женимся. Но можно, не сейчас? Эсси — замечательная девушка. И перспективы от этого брака тоже ошеломляющие. Но, Юраба! Малыши, пелёнки, подгузники… Крики по ночам, соски всякие. Вот скажи мне, как холостой мужчина, ты бы этого хотел?

— Конечно! Когда я встречу девушку, на которой решу жениться, я не буду бояться трудностей, связанных с детьми.

Как вишнёвое дерево радуется ягодам,
Видя в них продолженье самого себя,
Так счастлива и мать, глядя в глаза ребёнка.

Хокку в переводе потеряло большую часть красоты, но Юраба надеялся, что его собеседник всё-таки почувствует всю глубину мысли.

— Что это? Это ваши стихи?

— Да. Японская поэзия прежде всего учит видеть прекрасное в простом.

— Скажите, Ринеру, — и, помолчав, осторожно добавил, — сан.

Японец поощрительно кивнул, и Уильям довольный получившимся результатом смело продолжил:

— Ринеру-сан, какие у вас планы на сегодня?

— Ещё пять минут назад я собирался сегодня лететь в Порто-Франко, — улыбаясь ответил Юраба.

— Ах, да! Верно. Я и забыл. Так получается, вы свободны?

— Получается, да.

— Хотите сходить со мной?

— Это предложение очень неожиданно. Вы уверены, что на церемонию знакомства с родителями стоит идти с сопровождающим?

— Ты не понял, Юраба, — резко сменил стиль общения Траутмен. — Я тут подумал… ты такой умный. И серьёзный. Поэтому, если мы пойдём вместе, может, мама Эсси и меня воспримет лучше.

— Я понял вашу задумку, Уильям. И, обдумав, нахожу её интересной. Мне никогда прежде не доводилось бывать на подобных церемониях в европейских семьях, так что, — японец вдруг задорно подмигнул и широко, совершенно не по-японски улыбнулся. — Сочту за честь.

— То есть, договорились?

— Не спеши, Уильям. Лучше подскажи, что одевать, что с собой брать?

— Ой, точно! Надо же подарки купить. Маме, там, папе. Ну, папе понятно — стоит подарить хорошее вино, испанцы его любят, а вот что дарить маме?

— Попробую помочь. У себя на родине я подарил бы красивую безделушку и обязательно написал стихи.

— Юраба, ты гений! Красивый маленький холст, на нём японский стих этими вашими иероглифами. Клянусь крыльями моего «Меридиана», тёща эту штуку на стену повесит и будет гостям показывать. А какой стих?

— У вас так ценят японскую поэзию? — удивлённо спросил Юраба.

— Не столько саму поэзию, сколько необычность исполнения. Слушай, а давай вот это, про вишню? Ну, то, что ты мне вначале рассказывал.

— Согласен, строки неплохие. Но, приходя в дом, нужно проявить уважение к хозяевам.

— Но ты же сможешь? Напишешь? А я пока холст найду, я знаю, где он может быть.

— Хорошо, я постара… — но говорить было уже не с кем. Уильям Траутмен третий умчался.

Юраба корпел над стихами больше двух часов. Оказалось, что писать на заказ, по необходимости, гораздо труднее, чем по вдохновению. Однако, как известно, кто очищает пруд от водорослей, у того и рыба водится.

В итоге Юраба Ринеру вывел строки, под которыми не постеснялся бы подписаться и на родине.

Он радует глаз множества гостей
И дарит защиту большой семье
У доброго хозяина и дом прекрасен

Некоторое время японец с довольным видом рассматривал получившиеся строки, но затем погрустнел. Уильям, конечно же забудет купить кисточку и тушь. Да и где их можно взять в Нью-Рино? Надо было срочно выходить из создавшегося положения.