Нелли исправляет ошибки судьбы

— Пошли, хотела она, — буркнула Нелли и направилась в зал, где не так давно висела Юля.

Подошла к зеркальной дверце шкафа в полный рост.

— Где ты там? — спросила Нелли.

Юля стояла на пороге зала и смотрела на веревку, свисающую с люстры:

— Надо ее убрать, — проговорила она.

— Нет, не надо, — сказала Нелли, — закрути ее наверху, пусть напоминанием работает о твоей глупости. Сюда иди!

Юля подошла к Нелли и встала напротив зеркала.

— Что видишь? — спросила Нелли.

— Себя, — ответила Юля.

— Нравится?

— Не очень, — Юля потрогала внушительного размера синяк на шее.

— Это пройдет, я спрашиваю в целом.

— Ну, тоже как-то не очень, — проговорила Юля.

— А теперь урок! — Нелли присела на хвост. — Вот этому человеку нужна помощь! Уход нужен и забота! Хочется тебе позаботиться о ком-то? Вот! Непаханое поле! Помоги этому человеку доползти до спортзала, до косметолога, до парикмахера. А еще заведи его в библиотеку! Жуть, какой этот человек тупой!

— Ты уверена? — спросила Юля.

— Попрошу без оскорблений! — фыркнула Нелли. — К тебе сам дух-покровитель пришел, а ты тут в компетенции сомневаешься! Наглость несусветная!

* * *

Нельзя сказать, что следующие полгода были простыми для Юли. Сначала под руководством Нелли, а потом уже сама, так сказать, по инерции, Юля перестраивала себя. Научилась не только себя любить и ценить, но и покорять окружающих.

Кавалеры ходили за ней табунами, а Юля только посмеивалась, видя их глупые ужимки, чтобы занять место рядом с ней.

А тут вдруг Миша попался на пути:

— Ух, ты! Какая ты стала! — воскликнул он при встрече.

— Нравится? — спросила Юля.

— Обалдеть — не встать! Царица во плоти!

— Приму за комплимент, — сказала она с легкой улыбкой, — ладно, пока, у меня дела.

— Подожди, — Миша покраснел, — может, попробуем заново?

— Что именно? — лукаво спросила Юля.

— Ну, может, я в гости зайду? — Миша ухмыльнулся. — По старой памяти.

— Не хо-чу! — по слогам сказала Юля. — Ни тебя не хочу, ни старой памяти!

— Может ты меня и не любила? — спросил он с легкой агрессией.

— А это сейчас важно? — спросила она, заводя локон за ухо. — Ты у себя спроси, а любил ли ты меня? Пока-пока, — она помахала ладошкой и не удержалась, чтобы добавить: — Поросеночек!

Он смотрел вслед звонко смеющейся девушке, и понимал, насколько много он потерял.

Не будите ведьму

— Петр Андреевич, я могу задержаться на работе, — сказала Настя, зайдя в кабинет начальника, — или в выходной день выйти.

— Зайцева? — он поднял уставшие глаза. — Рвение похвально, но премии не будет.

— Так я не за премию, — Настя смутила, — но, если надо, так я готова.

— Зайцева, — Петр Андреевич повернул голову в сторону девушки, — хвалю за трудолюбие, но у меня для тебя сейчас работы нет!

— У меня есть, — сказала Маргарита, — я ее забираю.

Она располовинила стопку папок, что брала для отчета, и часть вручила Насте.

— За мной! В бухгалтЭрию!

* * *

— Будешь дальше врать про альтруизм или расскажешь, чего тебя на самом деле домой не тянет? — спросила Маргарита, когда они закрылись в кабинете.

Настя покраснела:

— Я помочь хочу…

— Будешь врать, долго тут не проработаешь! — Маргарита строго погрозила пальцем. — Свекруха?

— Откуда вы знаете? — Настя обомлела.

— Действительно, откуда мне знать? — Маргарита улыбнулась. — Я, между прочим, тоже замужем. Сама первое время домой идти не хотела, чтоб даже не видеть дорогую мамочку любимого мужа.

Настя смущенно молчала.

— Тогда мы с тобой сейчас чая попьем, побеседуем, а если муж волноваться будет, я ему сама скажу, что ты работаешь.

Под чай с шоколадными конфетами Настя разоткровенничалась:

— Первое время все было хорошо. Она меня не трогала, я к ней не лезла. Взаимная вежливость и ничего более. Я не должна любить маму мужа. А потом ее как переклинило. Начались непонятные претензии. То овощи я в борщ не в той последовательности кидаю, то тряпку не по часовой стрелке отжимаю. Форменный маразм!

— Нет, моя дорогая, это не маразм, это давление. Она смотрит, на чем ты проколешься, чтобы тебя гнобить. На излом пробует.

— Да зачем ей это? — удивилась Настя.

— Чтобы подавить, чтобы растоптать, чтобы манипулировать, — спокойно проговорила Маргарита.

— Господи, — Настя ужаснулась, — зачем так-то?

— А это она для сыночка своего старается, что ты в нем бога видела, раболепствовала. В служанках бегала, и права слова не имела! — разъяснила Маргарита.

— Но он же меня другую полюбил, и любит меня такую, какая я есть, — проговорила Настя, чуть не плача, — неужели она этого не понимает?

— Она и не захочет понимать. Вот я тебе так скажу, для нее тайна, как он вообще смог полюбить кого-то, кроме своей мамочки. Потому она и делает все, чтобы ее сыночек, как сыр в масле, даже тогда, когда ее не станет.

— Ужас!

— Что ты! Какой же это ужас? Ужас будет, когда она своего добьется! Вот тогда ты будешь завидовать тени!

— Так что мне, разводиться? — спросила Настя. — Я ведь его люблю, как и он меня.

— Съезжайте на квартиру, ипотеку берите, что угодно, только не с ней рядом.

Дельный и правильный совет, но:

— Мы только что машину в кредит взяли, — проговорила Настя, — с деньгами совсем худо.