Читаем Нелли исправляет ошибки судьбы полностью

Нелли исправляет ошибки судьбы

Вспышка невыносимой боли исчезла так же внезапно, как и появилась. Валентин стоял над собственным телом, наполовину торчащим из-под машины. А рядом с ним стоял, схватившийся за голову водитель. Собирались зеваки.

— Зеленый был на светофоре, — лепетал водитель в состоянии шока, — я и ехал спокойно. А он как выскочит. И прямо в слепую зону. Господи! Что же теперь будет?

— Твою же ты мать! — с досадой воскликнул Валентин, правда, его никто не услышал. — Сколько мне раз Света говорила, смотри по сторонам! Только же решил менять жизнь, и такое! Судьба? Закон подлости?

Обидно было до слез. И Валентин расплакался бы, только душам это не позволительно. Функции такой нет.

А вот горечь и обида — это, пожалуйста, и сколько угодно.

— Только, понимаешь, решил стать нормальным отцом и мужем… — мысль он не закончил. — Как же они теперь без меня? Светочка!

Перенос произошел практически мгновенно, и оказался он в конторе его жены.

— Света! — орал мужик, чем-то внешне напоминающий самого Валентина. — Эти документы были нужны еще вчера! Что ты валандаешься на ровном месте, как камбала на сковороде?

— Григорий Петрович, я Катерине помогала с отчетом, — оправдывалась Света.

— Мне теперь в любезностях рассыпаться? Ты к ней приставлена помощницей! Между прочим, тебе оказано высочайшее доверие, помогать двоюродной сестре начальника! Ценить должна, доверие-то!

— Я ценю, ценю, — прошептала Света.

— Вот и цени, — ткнул пальцем в плечо Свете Григорий Петрович, — но и свои обязанности ты должна исполнять! Или ты себя элитой почувствовала, когда тебе начальственных родственников доверили? Так я тебя с небес на землю-то опущу!

— Я скоро все сделаю, — пообещала Света.

— В темпе! — крикнул Григорий Петрович и направился в свой кабинет.

Света прикрыла рот ладонью, сдерживая слезы. Но со стороны было видно, что ее колотит дрожь.

— Светка, — подошла Катерина, — мне, короче, свалить надо. Так ты там за меня потусуйся! На телефон ответь, входящие обработай. Ну, ты знаешь.

— Хорошо, — кивнула Света.

— Давай только, чтобы там у меня хвостов на завтра не оставалось, а то я завтра, скорее всего, задержусь. Ну, и утром меня прикроешь.

Света лишь кивнула и побежала в туалет. Закрылась в кабинке и расплакалась. Горько, но беззвучно.

* * *

— Светочка моя! — Валентин стоял рядом и гладил ее по волосам.

Ни он не чувствовал прикосновений, ни она. Но этот жест нежности вырвался у него чисто механически. Неосознанно.

— Что же ты, милая моя, не говорила, как у тебя тут? Ни разу и словом не обмолвилась. Не пожаловалась. Такое скотство.

А подумав, Валентин понял, что, даже если бы она пожаловалась, то что бы он сделал? Вот, что? Покивал головой? А надо было начальнику физию разбить. А он бы не разбил.

— Милая моя, Светочка! А теперь тебе и пожаловаться будет некому…

— Светка, хватит там прятаться! — крикнул кто-то, заглянув в туалет. — На Катькином столе телефон уже раскалился!

— Иду! — крикнула Света, вытирая слезы.

— Господи, да у них тут серпентарий! И ни слова… — Валентин проводил Свету взглядом, когда та выходила из туалета. Сгорбленная, поникшая, униженная.

Валентину очень не хватало слез.

— Я и Анечку, доченьку свою, так и не защитил.

* * *

Мгновенный перенос в тот класс, где он дрожал, стоя перед учительницей.

Анечка сидела под партой, а вокруг нее коршунами вились одноклассники и выкрикивали:

— Куда это наша курочка спряталась? В курятничек? А чего же ты не кудахчешь? Зернышек тебе подсыпать?

И какой-то мальчик кинул в нее жменю семечек.

— Или тебе червячков накопать надо? Конечно! Червячки — это мясо! Ты же тощая как глиста!

— Так она не курица облезлая, а глист, который из…

Класс потонул в издевательском смехе. И только Аня тихо плакала под партой.

— Девочка моя! — Валентин присел рядом с ней на корточки. — Я учительницы испугался, а ты из-за этого такое тут терпишь! Бедная моя, Анечка!

* * *

Как там Дима говорил? Разозлиться? Нет, Валентин не разозлился. Он был в ярости! Ярость, которая перешагнула за все грани безумия!

Валентин переносился от Светы к Ане, мечась, как волк в капкане. То понукания в адрес жены, то злые слова в адрес дочери. Снова Света плачет в туалете, Аня бежит по коридору, размазывая слезы по лицу. Света спотыкается, бегая между своим столом и столом Катерины. Аня прячется в раздевалке под курткой. Кричат на Свету, требуя документы, которые Катерина куда-то убрала. Дети бросаются в Аню портфелями, а та лишь прикрывается своим.

Ярость, крик, злость! И множенное стократ из-за бессилия что-то изменить.