Нелли исправляет ошибки судьбы

— Тогда с тобой разговор будет совсем в другом месте!

— Начальник, все будет в лучшем виде, — Дима забрал деньги и по-хозяйски вошел в класс, где разворачивалась очередная серия травли над Аней. — А ну, все ша!

Через минуты выскочила Аня с удивлением на лице, а в классе началась гвалт, сопровождающийся криками Димы и визгом всех остальных.

* * *

Дело сделано. Валентин вышел на улицу.

— Давайте ваше наказание! — сказал он, подняв лицо к небу.

Нелли появилась рядом с ним и тявкнула, привлекая внимание:

— Звяняй, накладочка вышла, — сказала она, водя лапкой по земле, — в качестве наказания тебя оставили в этом теле, пока оно не прекратит свое существование.

— А что мне теперь делать? — опешил Валентин.

— Живи, — просто ответила Нелли. — Кто-то сверху тебе благоволит. Можешь рассказать им, жене и дочке, что случилось и кто ты есть. Думаю, тебе и это простят.

— А как? — спросил Валентин.

— А это уже сам! — Нелли растаяла в воздухе, а ее хихиканье еще какое-то время звучало в ушах Валентина.

Наказана, но не сломлена

— За систематическое нарушение законов мироздания, за неисполнение предписаний и рекомендаций, за ненадлежащее следование букве процедуры…

Глашатай был прерван самым наглым образом:

— За то, что на свет родилась, куска не доедала, глотка не допивала, солнца не видала, — язвила Нелли.

— … За недопустимое бескультурье в общении с контингентом…

— У вас эту штуку, — она указала на угловатую статую глашатая, — заело, вроде…

Из облачных переливов сбоку выступило Великое Страшное начальство:

— Угомонись хоть на минуту! — шикнуло оно в сторону Нелли.

— И ты, Брут? Э-э… В смысле, брат! Брат! А тебя тоже судят? Да? — Нелли изобразила интерес на мордочке. — А за что?

— Тихо ты! — Великое и Страшное пригрозило пальцем. — Я из наблюдательного совета!

— Ты наблюдаешь, какой тут происходит беспредел? Откровенно, судебный произвол! Меня судят! За что? Я не сделала ничего плохого!

— Тебе битый час объясняют, где ты была не права! — прошипело Великое начальство, кивая в сторону Глашатая.

— Да его с тремя толмачами не разберешь, — отмахнулась Нелли, — мя-бя, через два слова третье еле поймешь.

— За излишнюю самоуверенность и свободную трактовку прилагаемых рекомендаций Подсудимая Нелли приговаривается, — последовала многозначительная пауза.

Только боя барабанного не хватало.

— Давай-давай! — выкрикнула Нелли, вырывая клок шерсти у себя на груди. — Стреляй, вертухай! Но помни! На мое место придет другой!

И она повалилась на спину, подставив для обозрения розовый животик.

— Нелли, — устало проговорило Великое Страшное начальство, — прекрати этот спектакль. Расстреливать тебя никто не собирается. Просто наказать, чтобы наперед знала. А как наказать, если тебе, конечно, интересно, сейчас услышишь, если перестанешь валяться по полу!

— Ссылкой на подведомственную территорию в резервный биологический организм на шесть месяцев местного времени без права посещения астрала и эксплуатации сверхъестественных сил! Приговор привести в исполнение незамедлительно! Обжалованию и оспариванию не подлежит!

— Э-Э!!! — закричала Нелли. — Вы там все с ума посходили? Какая к ёжикам ссылка? Расстрел, так расстрел, это я еще как-нибудь переживу! А полгода тусоваться в мясе без полетов и активной работы, я загнусь, как березка на картине Васнецова!

— ДА БУДЕТ ТАК! — прогремело откуда-то сверху, и наступила темнота.

* * *

Выкинули Нелли не в чисто поле, конечно, но и во дворцах ей место не нашлось. Резервным телом оказалось тело молодой девушки, которая по легенде жила отшельницей в частном доме в черте крупного города.

Без использования, тело жило по своей программе стандартного бездуховного существа. Что-то делало, куда-то ходило. В большинстве случаев сидело в доме перед телевизором.

А для функционирования, нельзя ЭТО назвать жизнью, от какого-то фонда ей ежемесячно капало содержание — пенсия геройски погибших родителей.

Легенда — так себе, но никому не было дела.

Теперь в теле этой девушки поселилась…

— Временно!

… Нелли. И понятия не имела, что ей делать дальше.

* * *

— Сколько можно скулить? — спросила Нелли у девушки на соседней скамейке.

— Извините, я не хотела вам мешать, — вытирая слезы, ответила девушка.

— Нет, ты мне не мешаешь, — Нелли махнула рукой, — я из академического интереса любопытствую. Ты сидишь уже час. Час! И все время ноешь! Мне бы минут за пятнадцать надоело это глупое занятие, а у тебя, прямо, титаническая зацикленность. Тебе делать нечего?

— Меня парень не любит, — проговорила девушка и снова начала плакать.

— И что?

— А я его люблю!

— И в чем проблема?

— Я хочу с ним быть, а он не хочет!

— Признайся честно, я никому не скажу, ты прибабахнутая? — с надеждой спросила Нелли.

— Я нормальная! — с вызовом ответила девушка.

— И чего ты тогда ревешь? Пойди и завоюй своего рыцаря в ржавых доспехах! Тоже мне проблему нашла, мужика захомутать!

Нелли демонстративно отвернулась:

— Понапридумывают себе проблем, потом огорчаются, что они появились, потом горюют. А потом — «Спасите! Помогите!» Или хуже того: «Прощай, белый свет! Мы не поняли друг друга!»