Нельсон

За все, что происходило на суше, отвечал генерал Дэвид Дандас. Заслуженный ветеран, который руководил и эвакуацией англичан из Тулона. Память об этом мероприятии у Дандаса осталась нехорошая, особо рисковать он не хотел. Захватил небольшой форт, закрепился, однако атаковать главные крепости, Бастию и Кальви, не хотел. Ждал подкреплений. Нельсон «из моря на сушу» уже выходил, вместе с десантом. Хороший повод поговорить о том, что отличает его от многих великих того времени.

Скажем, ни Наполеон, ни Веллингтон не были трусами. Точно. Веллингтон в Индии участвовал в нескольких рукопашных схватках, но в дальнейшем предпочитал наблюдать за боем со стороны, что совершенно нормально для командующего. Наполеон в Тулоне даже получил ранение, сражаясь на передовой. Историю про знамя на Аркольском мосту мы все знаем. Однако речь идет о единичных случаях. И с Веллингтоном, и с Наполеоном.

Совсем другое дело – Нельсон. Который, вообще-то, морской офицер. Для него броситься в схватку, что на суше, что на море, – нечто вполне обыденное. Безбашенный? Да не совсем.

Нельсон первым понял, как нужно воевать с французами. Почему он ввязывался в бой, не обращая внимания на численное превосходство противника? Или в противоборство один на один, несмотря на преимущество врага в огневой мощи? Не только потому, что считал своих матросов лучшими в мире. А еще и потому, что знал – французы слабее. У них плохо обученные команды, беда с квалифицированными офицерами.

Хотите сказать – все знали? Вот только не все делали правильные выводы. Многим действия Нельсона кажутся авантюрными, но в них всегда был расчет. Расчет на то, что нечто неожиданное обязательно даст ему преимущество. С неожиданностью ведь одной храбростью не справиться. Нужна быстрая и грамотная реакция, иначе говоря, опыт и мастерство. Этого французам категорически не хватало. Нельсон знал, Нельсон – делал.

Хотя он, повторю, человек феноменальной личной храбрости. Матросы все видели и боготворили его в том числе за это. Издержки героизма? Многочисленные ранения. Кампания на Корсике – еще и история о том, как Нельсон почти потерял глаз.

…Осторожность генерала Дандаса раздражала Нельсона. Он постоянно предлагает Худу планы по захвату Бастии с помощью грамотно организованного десанта. Десант высаживают, тащат пушки через гористую местность. Нельсон – на суше со своими матросами. В конце февраля 1794 года они вплотную подошли к городу, но Дандас приказывает отойти.

Разгневанный Нельсон пишет жене: «…Тысяча солдат наверняка захватили бы Бастию. Если бы в дополнение к команде “Агамемнона” у меня было еще пятьсот человек, я бы сам попытался сделать это!.. У меня такие матросы, какими и должны быть британские матросы: они непобедимы! Для них пушечные ядра – все равно что горох!»

Честно говоря, поведение Нельсона было слегка легкомысленным. Он так хотел ввязаться в драку, что даже скрыл от Дандаса полученную от корсиканцев информацию – гарнизон Бастии почти в два раза больше, чем считали англичане. Нельсону повезло, что на его стороне адмирал Худ, который наконец обзавелся решительностью.

Бастию с большим трудом, но возьмут, а Нельсон… Как одержимый участвует в любой стычке! Зачем? Он ведь совершенно не обязан это делать. Но вот одно из его писем Фанни:

«Ты ведь знаешь поговорку о том, что храбрец умирает лишь однажды, а трус – всю свою жизнь. Смерть неизбежна, и, если я здесь погибну, помни: на то была воля Всевышнего, в чьих руках жизнь и смерть каждого человека».

Именно это письмо биографы Нельсона считают некой важной вехой. Нельсон превращается в фаталиста. Соглашусь. У него, человека достаточно религиозного, формируется особое отношение к смерти. Опасности не пугают его потому, что он не боится умереть. Многие храбрецы о смерти предпочитают не думать. Точно – не рассуждать. Нельсон говорил часто. Спокойно и осмысленно. Он – отважный фаталист.

…После Бастии оставалась лишь одна «твердыня», город Кальви. Задача оказалась посложнее, в том числе и потому, что у побережья Корсики постоянно появлялись французские линейные корабли. Да и местность вокруг Кальви крайне затрудняла «подъем» пушек. Их тащат с «Агамемнона» с огромным трудом. Осада затягивается, и наконец происходит тот самый эпизод.