Нельзя уйти. Нельзя остаться

Мужчина прижал к себе ревущую дочку, которая уткнулась лицом ему в живот, посмотрел на перепуганного сына и вернул хмурый взгляд на бывшую жену.

— Это, по-твоему воспитание? Они что, убили кого-то? Чего молчишь?

— Я их по-человечески заставила посуду помыть! По-человечески! А не так, как они сделали! Тарелки такие жирные, что из рук выскальзывают!

Маша нервно поднялась и отошла к окну, поправив уголок пледа, завернувшегося на кресле. Раздвинула шторы и солнце ударило Сашке в глаза. Он помассировал пальцами веки и вздохнул:

— Какая же ты дура!

Забрал Вику с Димкой и увёл их в комнату сына. Пока успокаивал детей, в голове творился полный кавардак и мысли не хотели никак собираться в кучу. Но рыдания прекратились, он опустился на пол и сел на матрас, опёршись спиной на письменный стол, а две детские головки улеглись на его колени. Руки гладили одновременно чёрную смоль волос дочки и светло русые непослушные завитки на макушке сына.

Вика открыла заплаканные тёмные глазки и прошептала:

— Пап, не уезжай пожалуйста, не бросай нас.

Димка тоже хотел что-то сказать, но губки задрожали, и он прикрыл их ладошками, а из-под опущенных светлых ресничек потекли слёзы, спустившись тонкой струйкой по виску.

— Дочь, я никогда Вас не бросал. Но мне нужно знать правду, чтобы решить, что делать дальше. Скажи, мама часто Вас бьёт?

Темные глазки вмиг переполнились влагой, Вика кивнула и зажмурились так горько, что у Сашки закололо в груди.

За неделю, что дети были дома, такое произошло впервые, но теперь было ясно, что Маша давала волю рукам всё время, пока жила у родителей.

— Викуль, Дим, я обещаю - вас больше пальцем никто не тронет. Но я должен знать всё.

И девочка решилась. Она всхлипывала и рассказывала о том, что мама начала их бить ещё в военном городке, но только тогда, когда папа был на длинных дежурствах. Приказывала молчать и зажимала им рты ладонью, чтобы не слышны были крики и плач. А после приезда к бабушке с дедушкой всё стало ещё хуже. И больше всего доставалось Димке. Однажды мама его так избила, что пришлось не водить в садик, пока не сошли синяки.

— А ещё она сказала, что нашла нас на помойке и вернёт туда, если мы расскажем тебе. И что, если бы знала, что вырастут такие уроды, то никогда бы не взяла нас из дома малютки. Пап, но ты же нам родной?

Вика посмотрела с такой надеждой, что Сашка поспешил успокоить, наклонился и поцеловал по очереди два вспотевших лобика:

— Пусть она считает Вас, кем хочет, а для меня Вы - самые лучшие и родные на свете.

Димка опустил ладошки и распахнул испуганные голубые глазки, робко прошептав:

— Значит, это правда? И ты тоже можешь нас вернуть в детский дом?

Мужчина вытер ладонью детские лица и тюкнул два носика, стараясь казаться весёлым:

— Что за глупости? Вы же не ботинки из магазина, а мои дети. Как я могу Вас куда-то вернуть? Нет уж, придётся Вам папку до конца жизни терпеть. Вот стану старым и беззубым, буду ходить следом и ныть: «Пожуйте мне сухарик, пожуйте мне сухарик!»

Вика улыбнулась, рвано вздохнула и села, прижавшись к плечу отца, а Димка пристроился с другой стороны и прыснул от смеха, вытирая хлюпающий нос ладошкой:

— Пап, а сухарик можно же самому в молоко засунуть, чтобы мягким стал.

Сашка вздохнул и прижал их к себе:

— Да всё можно сделать самому, но иногда хочется, чтобы кто-то позаботился и кинул тот сухарик в кружку. Значит так, любимые мои и единственные – принцесса и отважный рыцарь! Слушайте боевой приказ папки. Вытирайте сопливые носы, берите деньги на мороженое и дуйте к бабушке с дедушкой. Погостите у них до вечера. А мне с мамой поговорить нужно.

Мальчишка замер и поднял удивлённый взгляд:

— Ты её бить будешь?

Мужчина на мгновение оторопел и посмотрел вопросительно:

— С чего ты взял? Я разве маму, хоть раз пальцем тронул?

Но ответила Вика:

— Просто дедушка всегда ругался и говорил, что маму саму надо хорошенько отлупить, чтобы мозги вправить. А может и правда, ты уже побьёшь её?

Чёрные реснички захлопали и глазки девочки посмотрели грустно на отца, но тот отрицательно качнул головой и чмокнул детские макушки:

— Нельзя никого бить. Драться нужно, если защищаешь себя или своих близких. А распускать руки просто так, тем более на того, кто слабее – это подло. Всё, сын, доставай из моей сумки кошелёк!

Пока дети собирались уйти, минуты казались безразмерными. И Сашка пытался решить что-либо для себя, чтобы быть готовым к разговору с бывшей женой. Оставаться рядом с ней под одной крышей он больше не мог, но и уйти, оставив на растерзание детей – тоже. Поэтому, закрыв входную дверь за дочкой и сыном, мужчина пошёл в зал.

Маша сидела на диване при закрытых шторах и смотрела телевизор, наигранно громко смеясь над монологом юмориста. Но лицо её превратилось в погасший экран, как только мужская рука ткнула красную кнопку на пульте.

Сашка сел в кресло и предложил:

— Поговорим?

В комнате повисла тишина, такая вязкая, что даже гомон с детской площадки запутался в ней, а птичье чириканье утонуло. Казалось, что время, и то застыло, не понимая, спешить ли ему или подождать.