Немчиновка

Это место он помнил хорошо. Иногда они спускались сюда за воблой (её ловил на Волге и вялил Катькин дядя Шурик). В погребе Денису почему-то сильно нравилось. В жаркие дни земляная дыра манила прохладой и таинственностью, сырой запах щекотал нервы, заставляя напевать одну из любимых всеми песенок:

Ты приходи в могилу, приходи в мой дом,

Ты приходи в могилу, вместе чай попьём…

Кажется, с правой стороны раньше имелся выключатель. Пошарив рукой, он действительно обнаружил его на своём месте и зажёг свет. В погребе кучей валялись пухлые мешки с картошкой, но взгляд Дениса привлекла полочка со странными предметами. На ней лежал рисунок, изображавший девушку, сидящую на берегу пруда возле плотины; другой рисунок – большая серая собака посреди улицы; конфета в пёстром фантике, цветные стёклышки, сухой цветок анютиной глазки, старый тюбик губной помады, альбом для рисования. А ещё рядом блестели осколки разбитого зеркала.

Всё это походило на какой-то игрушечный алтарь. Словно кто-то поклонялся советскому пантеону детских мистических существ и одновременно проводил с ними какие-то обряды. Денис снова перепугался до мурашек. Стал трогать предметы, проверяя их на прочность. Спрашивал сам себя, бывают ли осязательные галлюцинации. Надо будет обязательно узнать, вот только… не у врача.

Задерживаться в погребе казалось не вполне приличным. Он аккуратно приставил лестницу к люку, проверяя, чтобы она снова не рухнула. На земле виднелись капли крови Агаты, он затёр их ногой, а затем вылез из подпола.

Из комнаты по-прежнему доносился плач вперемешку с голосами: может, стоит отвести в больницу, чтобы зашили? В ответ Агаша начинала реветь ещё громче и басовитее. Лишь через полчаса слезотечение и кровотечение прекратились, и она сидела теперь, икая, в объятиях Катерины.

– Ой, уже десять часов, надо позвонить Лёшкиной маме узнать, как там Владик, – сказала Анька.

– Да-да, и мне пора, – поддакнул Игорь.

Сашке, по-видимому, не хотелось уходить. Он вертелся у стола, цапая с него то кусок колбасы, то селёдку и жалея, что воспоминания о невинной детской игре не вылились в хотя бы небольшую оргию. Услышав об уходе Игоря, и он вынуждено попрощался, чтобы раствориться на ведущей к воротам сумрачной дорожке.

Денис уезжать не собирался. Они заранее договорились с Катькой о повторной ночёвке на втором этаже.

– Ты иди ложись, – сказала Катька, – наедине со мной она быстрее успокоится.

Денис поднялся в верхнюю часть дома. Снова поприветствовал детей на картине «Тройка». На сей раз их лица показались ему ещё более горестными. Они будто переживали за свою сверстницу, плачущую внизу. О, как трудно быть ребёнком в опасном ледяном мире, говорили их лица. Некоторое время Денис смотрел в окно на Запрудную, но ни силуэта собаки, ни других силуэтов на этот раз не появилось. Вымотанный дневными эмоциями он улёгся в постель и задремал довольно быстро.

Он не понял, сколько точно проспал; сквозь сон ощущалось лёгкое движение воздуха. Само собой в мозгу всплыло: Ника? Денис открыл глаза. Нет, призрака не было. На краю постели сидела Катька. Лицо её утопало в темноте, лишь распущенные волосы отливали красноватыми всполохами в слабом свете Луны. Без предисловий и намёков она спросила:

– Можно к тебе?

И скользнула к нему под одеяло. Настоящий сон с Дениса слетел мгновенно, а вместо него накатило чувство, будто он спит наяву. Катькина прохладная кожа напоминала о прохладной воде пруда, белизна этой кожи – о нежной коре молодой березы, просвечивающей сквозь темноту, крепкое тело – о сильных ветвях лесных деревьев, а всё вместе опять же о детстве и лете. Как следствие у Дениса рождалось ощущение, будто он ребёнок, наконец-то допущенный ко взрослым таинствам. А ещё он чувствовал себя заменителем. Слишком явно видел он, как покраснела Катька, подходя к Игорю для поцелуя, и не обольщался на свой счёт. Какое-то время они механически ласкали друг друга, но продолжалось действо не слишком долго. А потом Катерина заплакала. Наверное, стыдилась, что сама вот так плюхнулась к бывшему маленькому дачнику в постель.

– С Игорем-то у тебя было чего-нибудь? – мстительно спросил Денис. – Я ж помню, как ты краской заливалась при виде него.

Катерина издала сдавленный всхлип и кивнула, ударив Дениса подбородком в плечо.

– Не сложилось?

– Не-е-е, – Катька помотала головой и теперь вмазала Денису уже в висок.

Постепенно она затихла и сказала гнусавым из-за заложенного носа голосом:

– Да он ко мне никогда серьёзно не относился. Сын работников Внешторга и дочка заводских работяг… даже не смешно. А я с самого начала всё понимала, только сердцу не прикажешь. Пусть, думала, хоть так…

Денис удивился. Он всегда считал, что Катька совсем не нравилась Игорю. Порой в ответ на дружеские подколы тот цедил сквозь зубы: «Рыжие-бестыжие вызывают у меня брезгливость». Конечно, в такие моменты Катьки рядом не было.