Немеркнущие надежды

Как и обещал окружной прокурор, судья дал ему год за непреднамеренное убийство, но отложил исполнение приговора. Однако появилось дополнительное обвинение - уклонение от судебного преследования. Окружной прокурор и Толливер долго спорили, но пришли к соглашению - два года условно.

Судья приговорил Алена к двум годам тюрьмы.

Глава 15

Надя опоздала на летучку. Новый учитель музыки Элли жил в соседнем городке, и мать и дочь проделывали два раза в неделю по двадцать миль, чтобы не бросать занятия.

Сегодня был как раз один из таких дней. К тому же на обратном пути их порядочно задержала авария на дороге, происшедшая с одним из тройных трейлеров. Новехонькая "скорая помощь" доставила пострадавшего водителя грузовика в больницу быстрее вертолета.

- Итак, начнем с первой полосы, - начала Надя летучку. Дорожно-транспортное происшествие с фотографией пойдет в центре.

Ответом ей было общее напряженное молчание.

- В чем дело?

Реджи кашлянул и протянул ей листок бумаги.

- Это получено по телеграфу, пока тебя не было.

У Нади потемнело в глазах. Она вдруг почувствовала более острую боль, чем во время приступа. Два года, повторила она про себя. Как сможет выдержать их такой чувствительный человек, как Ален? А она?

На лицах своих коллег она заметила сочувствие и жалость. Надя сделала глубокий вдох и подавила желание закричать. Она была так уверена, что письма и петиции произведут впечатление. Она всегда так верила в силу печати и на этот раз ошиблась.

Комок слез застрял в горле, и она произнесла:

- Я... Это конечно, главная новость. Если никто не возражает.

Никто не возражал.

- Что мы можем дать для иллюстрации?

Поколебавшись, фотокор Нора достала из папки только что переданную фотографию.

- Вот эта годится?

Фото было сделано всего несколько часов назад в тот момент, когда Алена выводили из зала суда. Его большие руки - такие уверенные, нежные и ласковые были закованы в наручники и пристегнуты к цепи на талии.

- Нет, - жестко отвергла она. - Только не это. Это не тот человек, которого мы знали и которого так любила Надя перебрала фотографии из газетного архива. Их оказалось немного.

- Дадим фото, где он танцует с Эддой в день ее семидесятилетия.

Фотокор снял его смеющимся над чем-то, сказанном Эддой, с глазами, полными любви к его самой беспокойной пациентке.

- Согласна, - живо откликнулась Анна.

- И я, - подтвердил Реджи. - Никто в городе не считает дока преступником.

- Смешно думать о нем иначе, только - наш любимый доктор, - подчеркнула Бетти.

Все начали вспоминать, каким замечательным врачом был Ален. Надя извинилась и сбежала в свой кабинет, где, сидя в большом кресле под строгим взглядом отца и обнимая горшок с фиалками, подаренный Аденом, безутешно разрыдалась.

Наступило лето, и Георг, как уже привык думать о себе Ален, по ночам изнемогал от жары в своей запертой комнате. Он был отправлен в тюрьму с самым мягким режимом, где заключенные жили в двухместных комнатах, а не в клетках, и где строгие правила их почти не подавляли.

И все же его дверь с девяти вечера и до шести утра снаружи запиралась. Тюрьма была огорожена двенадцатифутовой изгородью из металлической сетки с колючей проволокой наверху, а охранники вооружены.

Отец ожидал его на скамейке во дворе. Это было не первое его посещение, и все же Георг держался напряженно в его присутствии.

Джентльмен до кончиков костей, старший Лей-тон встал при появлении сына. Они обменялись рукопожатием.

- Ты выглядишь неплохо, - через минуту проговорил отец.

- Ты тоже.

Отец горько заметил.

- Мы оба лживые сукины дети. Ты выглядишь хуже, чем в прошлом месяце, когда ты выглядел достаточно плохо. Что же касается меня, мы оба знаем, что я раздражительный старый скряга, которому уже много лет назад следовало удалиться на покой.

- И почему вы этого не сделали, сэр?

- Не нашел врача, которому мог бы доверить мою практику.

- Я должен рассматривать это как предложение?

Отец все еще был способен пронзить его взглядом.

- Если ты хочешь этого, то да. Твой патент еще имеет силу в Массачусетсе, хотя медицинский совет и наложил на тебя некоторые ограничения.

По этому решению профессионализм Георга будет проверяться ежегодно в течение пяти лет. Если за это время подтвердится безупречность его работы, проверка будет отменена.

- Я высоко ценю ваше предложение, - Георг действительно оценил сказанное отцом, но не знал, что делать с этим предложением.

- Подумай, у тебя есть время.

- Еще восемнадцать месяцев.

- Вот именно.

Они оба взглянули на газеты, лежащие на столе между ними. Георгу не разрешали получать прессу по почте, и отец подписался на "Фри пресс" Миртла.

Георгу очень хотелось развернуть верхний экземпляр Надиной газеты. Они переписывались, но Надя писала чаще, чем Георг. Писала ему и Элли. Он посылал ей открытки на каникулы, просил отца послать цветы в день рождения Нади и шампанское, когда ее выдвинули кандидатом на премию Пулитцера.

- Как она?

Лицо отца чуть смягчилось.

- Ник сообщил мне, что все хорошо. И сейчас Надя преуспевает.

- А Элли?

- Ну эта егоза вообще прекрасно. Как я понял, она становится неплохой пианисткой.