Немец

— Они патроны берегли для печных труб, Ральф. А может, это наши были, кстати, я мог перепутать.

— Да… Главное, что не мы с тобой, Зигфрид. Пока до первобытного состояния не докатились. А где русские? Тут женщина какая-то была с детьми…

— Что, скучно, Ральф?

— Нет. Надо ведь установить контакт с местным населением. Мы же не СС.

— Мы не СС, но это тебе не Италия и не Франция. Это даже не Африка, Ральф. Потому что в Африке дикари — они ведь и по виду дикари, а эти выглядят почти как мы. Сегодня контакт, думаешь, культуру им несешь, а завтра они тебе пулю в спину или гранату под подушку. Да и воруют, говорят. С этими деревенскими надо строго. Мало тебе вчерашнего? Просто ты хорошо отделался, вон, только царапина, а Кристоф, а Герхард? Мы ж с ними еще вчера вино бегали пить в Вентимилью, а их уже сутки русские червяки жрут.

— Зигфрид, это война, люди-то при чем? Вчера солдаты были… Хотя какого черта им надо было тут окопы рыть и умирать, когда войне скоро конец?

— А зачем им теперь жить? Рабская жизнь… Мне бы такая жизнь была ни к чему.

— Пойду поищу хозяев.

— Ты теперь тут хозяин, Мюллер.

— Вот уж спасибо, хозяин хлева — это не для меня. Сплю и вижу, как бы опять очутиться дома, в Ландсхуте.

— Иди-иди, только винтовку захвати. Заодно погляди, что у них с провиантом. Мяса хочется или курицу какую-нибудь. Пусть бабушка твоя приготовит нам. Возьми, что ли, консервов ей отдай и шоколад детям. До вечера можем отдыхать. Дежурство наше с тобой с десяти. Жетоны получаем в комендатуре, я все узнал.

Ральф открыл скрипучую дверь, постучал каблуками по свежевыстроганным ступенькам крыльца. Напротив, около пруда, стоял грузовик с прицепленной к нему зачехленной пушкой. Рядом с ней взад-вперед прохаживался вооруженный винтовкой солдат, поглядывая на стайку гусей, щиплющих редкую пожелтевшую траву. Ральф поискал взглядом уборную, обнаружил ее, а также новый медный умывальник, прикрученный к ограде большого сада, за которой виднелись созревшие яблочки и вишни. Из сарая напротив вышел мальчишка лет пятнадцати. Остановился. Недобро как-то посмотрел на Ральфа и попытался спрятаться в огороде.

— Эй, ты, ну-ка подойди сюда! Ком, ком!

Ральф знал, что парень не понимает его, но жесты должны были все объяснить. Парень медленно подошел, руки в карманах брюк цвета хаки. Рубашка навыпуск.

— Как зовут тебя? Где фатер, отец где?

«А впрочем, зачем мне знать, как его зовут?» — подумал Ральф.

Но парень ответил, по-русски:

— Коля зовут меня, а фатера ваши убили под Ржевом, гады…

— Колья — это твое имя? Карашо. Das ist gut, — сказал Ральф, после чего попытался объяснить, снова жестами, что он голоден и пора бы уже накормить постояльцев. Коля явно не понимал или не хотел понимать желаний Ральфа. Он тупо глядел на ефрейтора, бросал взгляд на винтовку. Из сарая вышла женщина в коричневой кофте и длиннющей юбке. Видимо, мать этого самого Коли. Остановилась на секунду, потом несмело подошла к ним.

«И вовсе никакая она не бабушка, как Зигфрид считает, — подумал Мюллер. — Но с этой манерой одеваться, с этими вечными платками, не разберешь».

— Мам, немец есть просит, че делать? — спросил женщину Коля.

— А шут его знает. Вон, гуся ему своего отдай.

— Гуся, мам, не отдам. Жалко.

— Отберут. Ты не дуже-то губы раскатывай.

— Не отдам гусей и все. Тоже мне хозяева! Нашим «лесничим» не отдал, и этим не дам.

— Не кричи ты, ради бога, дурной… Все одно — кто-нибудь заберет. Не поймешь, кого теперь бояться. Наши вон убегли, а этих понаехало до шутовой матери.

Ральф чувствовал, что русские обсуждают его просьбу, но ничего не понимал. Пожалуй, кроме одного: мальчишка вел себя слишком задиристо. Такого не приручить. Женщина то и дело поправляла цветастый платок, качала головой, смиренно скрещивала руки на груди. Ему все это надоело.

— Курицу, гуся, что хочешь, фройляйн, приготовь, и быстро, — Ральф повысил голос и добавил на смеси русского и немецкого: — Кушевать еду. Битте. Яйки, кура, сало. Комунистен капут. Матка, шнеллер!

Тут со стороны прудика донесся отчаянный гусиный гогот. Процесс установления контакта с местным населением был прерван сколь позорной, столь и комичной картиной: два солдата, побросав оружие, преследовали гуся, который с упорством и ловкостью, достойными спортсмена-олимпийца, уходил от погони. Ральф, было, собрался позвать Зигфрида, чтобы тот немного развлекся, но тут, неожиданно для всех, Коля метнулся к пруду, загнал всех гусей в воду, сам прыгнул вслед за ними и, что-то выкрикивая в адрес солдат, каким-то чудом собрал вокруг себя всех птиц, которые теперь и не думали вылезать на берег.

Поначалу солдаты смеялись, но, осознав тщетность попыток выманить мальчишку с гусями из пруда, рассердились не на шутку.

В одном из солдат Мюллер узнал румына Антонеску. Другой, баварец, как и Ральф, схватил винтовку. Целился в парня, издавал звуки, имитирующие выстрел. Мать Коли, причитая, бросилась к пруду, видимо, пытаясь урезонить сына.

— Уйди, мать, — буркнул Коля.