Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

Эти господа, акционеры, просидели в своих креслах столько лет, что словно упали с небес на землю, когда я на общем собрании получил большинство голосов. Это большинство голосов, казалось, настроило их очень воинственно. Приказ Ротштейна гласил: Ценкер будет избран в руководящий комитет, электрификация и перестройка будут переданы «Сименсу-Шуккерту» и т. д. Категорический императив. Акционеров словно оглушили. Особенно двое из них, поляк Паутынский и Живаго, были совершенно глухи к доводам рассудка.

Тем же вечером я доложил об инциденте Ротштейну. Он ответил незамедлительно: вышвырните обоих вон. Но мне удалось решить проблему мирным путем и войти в руководство968.

После этого мы все стали друзьями, и все пошло так, как хотел Ротштейн, без ссор.

Я мог бы поведать Вам о сотне подобных инцидентов, но это завело бы меня чересчур далеко.

Внешне Ротштейн был весьма уродлив – толстый красный нос, куда он то и дело запускал пальцы, коротко стриженные волосы, золотые очки и заметная близорукость. Женат он был на венской актрисе969, которая умело вела его дом.

Он был очень музыкален, особенно любил Вагнера. И весьма явную любовь питал ко всему французскому, особенно к Парижу. Два-три раза в год ездил в Париж, как он утверждал, всегда по делам, но парижский воздух и хорошая еда больше шли ему на пользу, нежели петербургский климат. В феврале и марте он всегда бывал на Французской Ривьере. Умер Ротштейн в Петербурге в 1904 году от воспаления легких. Годом позже я оставил пост директора и был избран в наблюдательный совет банка. С моей отставкой и остальные господа из учетного комитета тоже сложили свои полномочия.

С сердечным приветом,

Ваш А. Ценкер

Париж, XVI округ,

ул. Ремюса, 27

8 мая 1926 г.

Дорогой господин Шпис,

Получил Ваше письмо от 4 мая из Циттау и принял к сведению его содержание. Рад, что мой зять Андре фон Кноп разделяет Ваши интересы и в свою очередь готов Вам помочь. Хотя я и засыпал Вас своими воспоминаниями, но и впредь не могу в этом смысле не идти Вам навстречу. Как я уже говорил Вам ранее, тему «Внешняя и внутренняя торговля России» исчерпать в нескольких словах невозможно. Материал слишком велик, отдельные аспекты так многосторонни, что вгорячах на первый раз кое-что забывается, а позднее давно минувшие эпизоды один за другим вспоминаются и вновь окунаешься в их детали.

Ваш главный интерес, как мне казалось, – охарактеризовать роль иммигрантов-немцев в России и их деятельность в этой стране. Между тем круг наших интересов невольно расширился, и теперь нас занимает также роль иных народов, участвовавших в развитии российской торговли.

Кстати сказать, в России есть такие отрасли торговли, в которых немцы вообще не участвовали.

После немецкой колонии в Москве значительную роль играла колония французская.

Французы играли первую скрипку особенно в шелковой промышленности. Одна из старейших шелкоткацких фабрик – фабрика Пьера Гужона, уроженца Лиона. Должно быть, он приехал в Россию молодым человеком, на мой взгляд, в 1830‐е или 1840‐е годы970. Вместе с ним из Лиона приехали молодые мастера – Мусси и Жиро971. После смерти Пьера Гужона эти двое занимались предпринимательством самостоятельно, каждый имел шелкоткацкую фабрику, и оба процветали, особенно Жиро, который, как говорили, владел на Девичьем Поле в Москве крупнейшей в мире шелкоткацкой фабрикой с несколькими тысячами механических ткацких станков. Когда старый Жиро лет 30 назад умер в Ницце, он оставил своим троим сыновьям и нескольким дочерям много миллионов. Прежнюю фабрику Гужона возглавил Мусси, родственник Гужона, совместно с тремя сыновьями Гужона – Жюлем, Эдуаром и Ипполитом. Все трое были моими добрыми друзьями, сейчас и их уже нет в живых. Жюль в революцию, в 1919 году, был убит в Ялте (Крым) в автомобиле972, а Эдуар и Ипполит недавно один за другим скончались в Ницце. Единственным предпринимателем среди них был Жюль (Юлий Петрович). Он основал в Москве подле Андроникова монастыря завод по производству гвоздей и винтов, который приносил неплохой доход. Однако когда он стал расширять производство и начал заниматься тяжелой промышленностью973, то угодил в тупик и, не приди ему на помощь Вогау и особенно Гуго Марк, вряд ли удержался бы на плаву. Ведь безумие – оборудовать крупный завод в Москве, в тысячах верст от добычи угля и руды. Все топливо и руду нужно было везти с юга по железной дороге.

С помощью Вогау дело превратили в акционерное общество и разместили акции на бирже. Во время войны, как говорят, производство давало хорошую прибыль.

Кроме Жиро и Мусси, был еще некий Симоно974, энергичный и практичный шелковый фабрикант, и еще несколько предпринимателей, но их имена выпали у меня из памяти. Далее, некий Ватреме975, бельгиец, держал шелкокрасильную фабрику в Ивантеевке.