Немецкие шванки и народные книги XVI века

Все господские кнехты обрадовались, всяк крепко надеялся одолеть прочих, и желавших померяться друг с другом силами было такое множество, что набралось их числом до восьмидесяти, так что они должны были сражаться, разбившись по двадцати. Одним из них по воле и с согласия своего господина был Фортунат. И когда они бились в первый день, то приз завоевал один из слуг герцога Брабантского.52 А когда сражались на другой день вновь, двадцать против двадцати, то награда досталась Фортунату. Как услыхали о том кнехты, которые сражались, а также прочие, не сражавшиеся в турнире, зато числом намного их превосходившие, то все они вместе чрезмерно раздосадовались, что Фортунат завоевал один из призов. И все просили Тимотея, слугу герцога Брабантского, также завоевавшего одну из наград, чтобы он вызвался сразиться против итальянца и поставил свой приз против его. Все сообща и каждый особо требовали от него этого, и Тимотей не посмел отклонить просьбу, с которой обратилось к нему такое число добрых друзей, и известил Фортуната, что ставит свой приз против его и вызывает его померяться силами перед дамами и девицами, и кто из них победит другого, тому и достанутся обе награды.

Едва Фортунат услыхал об этом, как, недолго думая, принял вызов, хотя прежде не был опытным воином. Весть о том, что Фортунат и Тимотей желают сразиться друг против друга за свои призы, дошла до господ. Они одобрили поединок. И оба его участника тотчас вооружились, и выехали в поле, и отважно помчались друг на друга, и каждый старался одолеть другого, но в четвертый раз Фортунат пронзил Тимотея, всадив в него копье на всю его длину, и тем добыл обе награды стоимостью в двести полновесных крон.

Однако тут поднялась против него жгучая ненависть и зависть, более всего — меж слуг графа Фландрского. Граф же был весьма доволен тем, что один из его слуг завоевал оба приза, и помышлял, что все приближенные также этому рады, а те предпочли бы, чтобы награды увез с собой чужеземец. Граф не догадывался о злобе, которую его слуги питали к Фортунату, ибо никто из них не осмеливался открыть графу на нее глаза.

Был меж ними один хитрый старик по имени Руперт, который сказал, что, будь у него двадцать крон, он довел бы итальянца до того, что тот сам поспешил бы убраться прочь, не простившись ни с господином, ни с кем иным, и он-де берется провернуть это дело так, что никому не поставят этого в вину. Тут все сказали ему: «О любезный Руперт, если ты мог это сделать, то отчего доселе валял дурака?» Руперт ответил: «Я не могу это свершить, не имея денег», — и еще сказал: «Пусть каждый из вас даст мне по полкроны, и если я не выдворю его отсюда, то каждому верну по кроне». Все согласились, и у кого не было наличных, тому одолжили другие, и они собрали пятнадцать крон и отдали их Руперту.

Он же сказал: «Теперь в мои дела не суйтесь и во всем ведите себя как прежде». И, взявшись за дело, Руперт подружился с Фортунатом, любезничал с ним и рассказывал ему старые истории, приключившиеся некогда в их землях, как один господин отнимал у другого его земли, и упрочил Фортуната в мыслях, что господин к нему милостив и у него он может оставаться всю жизнь, а потому ему следует знать о прежних делах. Руперт открыл ему также многие свои тайные дела и повел его к красивым женщинам, до каких сам был великий охотник.

И когда они пришли туда, Руперт велел принести вина и прочих добрых напитков, ибо хорошо разбирался в том, что подают в придворных трактирах, и принялся нахваливать Фортуната, как он богат и благороден и как все хотят быть его друзьями, чему тот охотно внимал. И когда возвратились они из трактира домой, Фортунат взялся за кошель, собираясь уплатить свою долю потраченных денег, но Руперт не взял у него ни кроны и сказал, что он милее ему, нежели любой из его братьев, и чем он сам владеет, того и ему желает, и наговорил немало подобных льстивых слов. Руперт хорошо знал, что итальянец неохотно расстается с деньгами, и подумал, что нет лучше способа вкрасться к кому-нибудь в доверие, нежели заплатить за него деньги. И они проделывали это весьма часто и долго, покуда Руперт не остался без гроша в кармане.

Между тем прочим слугам графа стало известно, что Руперт с Фортунатом зачастили в трактир и наслаждаются там жизнью. Тут они стали говорить друг другу: «Неужто Руперт и вправду помышляет выдворить отсюда Фортуната таким образом? Да будь итальянец по ту сторону кипрского моря и узнай там о подобной жизни, он тотчас бы задумался, как бы ему сюда перебраться. Воистину Руперт и не помышляет исполнить то, что обещал. Пусть вернет нам тридцать крон, и чтоб ему пусто было!» Эти их речи дошли до Руперта.