Немецкие шванки и народные книги XVI века

Был меж ними один хитрый старик по имени Руперт, который сказал, что, будь у него двадцать крон, он довел бы итальянца до того, что тот сам поспешил бы убраться прочь, не простившись ни с господином, ни с кем иным, и он-де берется провернуть это дело так, что никому не поставят этого в вину. Тут все сказали ему: «О любезный Руперт, если ты мог это сделать, то отчего доселе валял дурака?» Руперт ответил: «Я не могу это свершить, не имея денег», — и еще сказал: «Пусть каждый из вас даст мне по полкроны, и если я не выдворю его отсюда, то каждому верну по кроне». Все согласились, и у кого не было наличных, тому одолжили другие, и они собрали пятнадцать крон и отдали их Руперту.

Он же сказал: «Теперь в мои дела не суйтесь и во всем ведите себя как прежде». И, взявшись за дело, Руперт подружился с Фортунатом, любезничал с ним и рассказывал ему старые истории, приключившиеся некогда в их землях, как один господин отнимал у другого его земли, и упрочил Фортуната в мыслях, что господин к нему милостив и у него он может оставаться всю жизнь, а потому ему следует знать о прежних делах. Руперт открыл ему также многие свои тайные дела и повел его к красивым женщинам, до каких сам был великий охотник.

И когда они пришли туда, Руперт велел принести вина и прочих добрых напитков, ибо хорошо разбирался в том, что подают в придворных трактирах, и принялся нахваливать Фортуната, как он богат и благороден и как все хотят быть его друзьями, чему тот охотно внимал. И когда возвратились они из трактира домой, Фортунат взялся за кошель, собираясь уплатить свою долю потраченных денег, но Руперт не взял у него ни кроны и сказал, что он милее ему, нежели любой из его братьев, и чем он сам владеет, того и ему желает, и наговорил немало подобных льстивых слов. Руперт хорошо знал, что итальянец неохотно расстается с деньгами, и подумал, что нет лучше способа вкрасться к кому-нибудь в доверие, нежели заплатить за него деньги. И они проделывали это весьма часто и долго, покуда Руперт не остался без гроша в кармане.

Между тем прочим слугам графа стало известно, что Руперт с Фортунатом зачастили в трактир и наслаждаются там жизнью. Тут они стали говорить друг другу: «Неужто Руперт и вправду помышляет выдворить отсюда Фортуната таким образом? Да будь итальянец по ту сторону кипрского моря и узнай там о подобной жизни, он тотчас бы задумался, как бы ему сюда перебраться. Воистину Руперт и не помышляет исполнить то, что обещал. Пусть вернет нам тридцать крон, и чтоб ему пусто было!» Эти их речи дошли до Руперта.

Тот посмеялся над приятелями и сказал: «Ничто другое, кроме ваших денег, не приведет меня в хорошее настроение». Все же когда они растранжирили все деньги, то однажды поздно вечером, когда граф с графиней удалились на покой и в слугах не было нужды, Руперт пришел к Фортунату в его комнату и сказал: «Господин канцлер, мой добрый друг и благодетель, поведал мне сейчас некую тайну, и, хотя он наистрожайше запретил рассказывать это, если мне дорога его милость, я все же не могу и не хочу скрывать от тебя, моего верного друга и доброжелателя, эти вещи, ибо они касаются и тебя. Дело обстоит так. Наш господин граф, как тебе хорошо известно, взял знатную и красивую супругу, к тому же в дамских покоях обретается множество прекрасных дам и девиц. Вот и запала графу в голову фантазия, и устрашился он за супругу и иных, обретающихся при ней особ женского пола, и за молодых камердинеров, им прислуживающих, хотя и лелеет надежду, что слуги его благонравны и ни за что на свете не учинят бесчестья. Но не оставляют его помыслы о том, какая это слепая штука — любовь — и как тяжело ее потушить, когда она вспыхнет и разгорится. Ибо двух влюбленных, хранящих друг другу верность, ничто, кроме смерти, не разлучит.

И дабы это предотвратить, посоветовали ему нечто, совпавшее с его собственными помыслами. Он вознамерился поутру скакать в Лауфен,[53] превеликий город, в котором есть епископат и университет, сиречь высшая школа, где он должен уладить великую тяжбу против некоего графа из-за земли и подданных. Он прибудет на суд со всяческой пышностью и возьмет с собой всех своих слуг, ибо ему доподлинно известно, что граф Сан-Поль, его ответчик, также прибудет с роскошной свитой. И, находясь в том городе, условится он о том, чтобы оскопили четверых камердинеров, прислуживающих дамам, хотят они того или нет, ибо как раз в Лауфене есть весьма искусный в том ремесле мастер. Граф замыслил свершить все так, чтобы они не узнали о том друг от друга, и решил, что когда он возвратится к своему двору, то известит мастера, чтобы тот нанял трех либо четырех дюжих кнехтов, а также снял четыре крестьянских дома в глуши, тогда он пришлет к нему четверых своих слуг, всякий день по одному, и даст слуге коня якобы для того, чтобы отвести его жене мастера.