Немецкий дом

Каблучки Евы то громко стучали по гладким мраморным полам, то утопали в толстых молочно-белых шерстяных коврах. И картины на стенах создавали совсем другое впечатление, чем фризский пейзаж у нее дома. Рассматривая угловатые, прорисованные черным контуры дома, стоявшего на берегу странно, намеренно неправильно – это Ева поняла – расположенного озера, она подумала о своих коровах. Когда ей было лет шесть-семь, она дала им имена.

– Гертруда, Фанни, Вероника… – попыталась вспомнить Ева.

– Добрый вечер, господин Шоорман. Фройляйн…

В комнату вошла крепкая женщина средних лет в бежевом рабочем халате. В руках у нее был поднос с двумя наполненными бокалами. Юрген взял бокалы и поднес один Еве.

– Фрау Тройтхардт, это Ева Брунс.

Фрау Тройтхардт не стесняясь смотрела на Еву глазами слегка навыкате.

– Добро пожаловать, фройляйн Брунс.

Юрген приложил палец к губам:

– Тс-с. Это тайна. Сегодня первый, неофициальный визит.

Фрау Тройтхардт, очевидно желая подмигнуть, заговорщически сощурила глаза, показав при этом ряд мелких здоровых зубов.

– Я вас умоляю. От меня никто ничего не узнает. Если вам угодно, я приготовлю ужин.

Юрген кивнул, и фрау Тройтхардт направилась к выходу.

– Я могу помочь вам на кухне, фрау Тройтхардт? – вежливо спросила Ева.

– Еще не хватало, чтобы гости сами готовили!

И фрау Тройтхардт вышла.

– У нее простые манеры, но выполняет свою работу она хорошо, – весело сказал Юрген.

Они чокнулись и отпили шампанского. Ева решила, что у колючей холодной жидкости горьковатый привкус дрожжей.

– Это шампанское, – уточнил Юрген. – Хочешь видеть верх декаданса? Захвати бокал.

Заинтригованная Ева двинулась вслед за Юргеном. Они прошли в «восточный флигель», как иронично выразился Юрген. Тревожный запах, который Ева уже давно чувствовала, но считала игрой воображения, стал сильнее. Юрген открыл дверь, включил верхний свет, и они вошли в большое помещение, выложенное небесно-голубой плиткой. Бассейн. Длинная стеклянная стена справа открывала вид на темно-зеленый сад. Уличные фонари отбрасывали мутные круги света. «Похоже на заброшенный аквариум, – подумала Ева. – В котором давно уже нет ни одной рыбы». На зеркально гладкой поверхности ярко-голубой воды не было ни морщинки.

– Хочешь поплавать?

– Нет-нет, спасибо.

Еве не хотелось сейчас раздеваться и мокнуть. Юрген, казалось, огорчился.

– Да у меня и купальника с собой нет.

Тогда Юрген открыл стенной шкаф, где на плечиках висело по меньшей мере пять купальников.

– Это как раз не проблема. Я тебя оставлю.

Ева опять хотела отказаться, но Юрген настаивал:

– Честно говоря, мне нужно сделать еще один звонок. Это может занять какое-то время. Шапочку найдешь в душе.

Юрген снял с плечиков один купальник, всучил его Еве и вышел. Оставшись одна, она стала смотреть, как со дна бассейна поднимаются маленькие пузырьки. Как в бокале шампанского, который она все еще держала в другой руке. «О нет, это же шампанское», – вспомнила Ева и отпила глоток. Ее слегка передернуло.

Через десять минут Ева в бледно-красном купальнике, который был ей тесноват, подошла к воде. С трудом запихнув под резиновую шапочку густые волосы, она послушно, ступень за ступенью, стала спускаться по металлической лесенке. Вода – теплее, чем она ожидала, – осталась почти неподвижной. Когда она поднялась до груди, Ева отпустила поручни и поплыла. Потом перевернулась на спину, понадеявшись, что шапочка удержит воду. Если у нее намокали волосы, их приходилось потом сушить феном целые полчаса. Ева легла на воду, вытянула руки и ноги и стала смотреть на гудящие лампы дневного света на потолке.

Как странно – плавать в чужом доме. С шампанским в желудке. В чьем-то чужом купальнике. Никогда еще Еве не было так трудно представить себе, что придется оставить прежнюю жизнь и поселиться тут с Юргеном. Но таков порядок вещей. Она вспомнила Яна Краля, который, возможно, уже возвращался домой. Может быть, как раз в эту минуту он летит высоко над домом с бассейном на самолете, который держит курс на Польшу. Через Вену. Ева один раз проделала этот путь: три года назад она летала на экономический конгресс в Варшаву. Там-то и утратила невинность. Ева перевернулась на живот и нырнула головой вниз. Она плыла по дну бассейна, чувствуя, как вода просачивается под шапочку. Но вынырнула, только когда стало невмоготу.

* * *

В своей гостиной, которая одновременно служила ему кабинетом, Юрген бесшумно ходил взад-вперед по толстому ковру. Он не говорил по телефону. Никакого звонка ему делать было не нужно, он солгал Еве. Он просто хотел проверить, как это, когда Ева здесь, рядом, в другой комнате, где он ее не видит. Как это, если она тут поселится? И ему пришлось признаться себе: приятно сознавать, что Ева в доме. Как маленький новый орган, накачивающий новую жизнь в старое тело.

* * *

Потом Ева с Юргеном ужинали за длинным обеденным столом, сев по обе стороны угла.

– Нет, не напротив, Ева, мы тут не на великосветском приеме, – пошутил Юрген.