Немилосердная

Граф скривил губы так, что его рот слегка поехал набок. Он заметил! Еще бы ему не заметить. Он замечал все, что касается его волков. Это же одна из важнейших частей его бытия — следить, чтобы стая оставалась сплоченной и была единым целым. Алексия читала научные труды; ученые называли это явление присущей душам склонностью к образованию совместных структур и обобществлением эфира. Она и сама догадывалась, как обстоят дела: вампиры и призраки привязаны к месту, а оборотни — к стае. Слишком часто возникавшая у Биффи меланхолия, должно быть, ужасно ранила Коналла.

— А чем поможет, если я разрешу ему тебя сопровождать?

— А разве я — не часть стаи?

— Ага, — граф перевернул руку и сжал ладонь жены, с готовностью отвечая на ее ласку.

— Если тебе интересно мое мнение, то дело не столько в Биффи, который не может найти свое место в стае, сколько в стае, которая не предоставляет ему такой возможности. Вы все относитесь к нему как к любому другому новичку-оборотню, а он не такой, понимаешь? Он другой.

Примечательно, что Коналл не подскочил, как ужаленный, на месте и не перешел к немедленной обороне.

— Да, я это понимаю. Мы с Рэндольфом как раз недавно обсуждали этот вопрос. Но все не может упираться в одни только предпочтения Биффи. Мы, оборотни, в своих вкусах не меньше склонны к экспериментам, чем вампиры, хоть и не выражаем это настолько явно. К тому же у нас есть Адельфус. Он всегда готов.

Алексия издала выражающий отвращение звук.

— Уж Адельфус-то да. Биффи нуждается не в любовнике, муженек, — он нуждается в цели. Это вопрос культуры. Биффи пришел к нам из вампирской культуры. Из вампирской культуры лорда Акелдамы.

— И что же ты посоветуешь?

— Стая смогла принять меня, хотя где я, а где оборотни, вроде бы ничего общего, — Алексия играла пальцами мужа, то сплетая их со своими, то расплетая.

— Но ты ведь женщина.

— Вот именно!

— Ты предлагаешь мне обращаться с Биффи так, будто он дама?

— Я предлагаю, чтобы ты относился к нему так, будто он в результате брака вошел в семью из совершенно иной структуры.

Лорд Маккон обдумал ее слова и медленно кивнул. Леди Маккон поняла, что он, должно быть, сильно обеспокоен несчастьями Биффи, раз выслушал ее почти без возражений.

Алексия снова сжала руку мужа, а потом выпустила, возвращаясь к еде — пончикам с яблочной начинкой и вареному пудингу из арроурута с топленым маслом и смородиновым желе. В последнее время ей все сильнее хотелось сладкого. Теперь основным блюдом каждой ее трапезы стали пудинги.

— Ты думаешь, есть вероятность потерять его, да? — Муж не ответил, что само по себе было признанием. Вместо этого он приналег на внушительную груду котлет из телятины. Леди Маккон продолжила, с особым тщанием подбирая слова: — Сколько времени нужно, чтобы стать одиночкой?

Она не хотела, чтобы муж счел ее сомневающейся в его состоятельности как альфы. У мужчин, пусть даже бессмертных, очень уязвимое эго, тонкое и ломкое, как полоски из слоеного теста. Правда, эго не слишком годится к чаю, а полоски очень даже. «О-о, чай!» — подумалось ей.

— Волк может начать самостоятельное существование в любой момент, но обычно на то есть особая причина, и происходит это в первые годы после метаморфозы. Завывалы утверждают, что на это влияет ранняя связь с альфой. А связь часто не устанавливается, если новичок сам во многом альфа. Я не верю, что Биффи попадает в эту категорию, но это единственное, что сейчас радует.

Алексии показалось, что она вычислила истинную причину мужниной тревоги.

— Ты боишься, Биффи не выживет, если уйдет в одиночки, да?

— Жизнь одиночки нестабильна. Они вечно лезут на рожон. А наш новый щенок не такой, он не боец в этом смысле.

Красивые глаза графа наполнились болью, вид у него стал виноватым. Вся эта история с Биффи лежала камнем на его совести, хотя он и действовал без злого умысла. Да только лорд Коналл Маккон был не из тех господ, что отказываются нести ответственность за свои поступки, поскольку сами стали жертвой обстоятельств.

Алексия глубоко вздохнула и сделала ход конем.

— Тогда тебе действительно стоит отдать его на некоторое время мне, а я посмотрю, что можно сделать. Помни, мне несложно усмирить его, если понадобится. Ну, если он потеряет над собой контроль и перекинется в волка, — и она пошевелила перед лицом мужа пальцами. Перчаток на ней не было.

— Ну что ж, женушка, ладно. Но тебе придется рассказывать мне или Рэндольфу, как у него дела.

Пока граф произносил эту фразу, в столовую вошел профессор Лайалл — аккуратный и, как обычно, неприметный. Рыжеватые волосы тщательно причесаны, угловатое лицо безмятежно, манера держаться спокойная, скромная и абсолютно незапоминающаяся. Алексия начала подозревать, что профессор десятилетиями культивировал в себе все это, стремясь производить именно такое впечатление.

— Добрый вечер, миледи, милорд, — и бета занял свое место.