Немёртвый камень

Рукотворное было поставлено против человеческой жизни — родился первый из артефактов, который никто не собирался создавать. Он родился из потоков магии, отданных его создателем и из его страстного желания жить в веках, и из его крови, статую. Праматерь — единственный истинный артефакт, которому никто не указывал, какую волю человека выполнить на сей раз. Она сама была волей. Она сама повелевала людьми, приказывая им одно: восхищаться. Обожать. Впускать ее в сердце.

Они восхищались и впускали, принося ей в дар свое время — и она стала временем, и свою магию — она стала магией. Они входили к ней с кровавыми жертвами, прося избавить их от их людских невзгод — она стала их идолом и их верой, и избавляла, заставляя другие вещи подчиниться тем, кто приходил к ней. Она снисходила к ним, стоя в храмах, которые они воздвигали в её честь. Мечи убивали нужного противника, стрелы летели без промаха, камни, опущенные в воду, исцеляли болезни… Ей это было легко. Ей было приятно, потому что все больше людей шли к ней и верили в нее, хотели учиться у нее… Она учила их совершенству. Учила направлять магию на создание прекрасного — магических вещей. И из уст в уста шла молва о том, как нужно уважать предметы, с каким почтением нужно к ним относиться, к каким из них нужно стремиться. Потому что вещи не предают и не отвечают злом на добро: они зависят лишь от материала, из которого сделаны, да твоего отношения к ним. А еще почтительнее следует относиться к артефактам, потому что они — над вещами, и они могут дать тебе власть, и знания, и время.

— Время… — повторила Дара, вспоминая что-то. Сердце тикало в груди ровно, и мир по-прежнему виделся в другом спектре. Казалось, что она может слышать биение жизни в последнем зеркальце в любом из миров. Казалось, может приказать любым стенам стать прахом — но она не станет этого делать, потому что теперь знает их ценность…

…реки крови. Войны за нее следовали одна за другой, и еще более подчеркивали ее значимость: она была уже не просто вещь, но Праматерь, Колыбель Артемагии — так назвали её. Она давала знания и силу, и части её прорастали в объединённых мирах, и она чувствовала, как растёт и напитывается их мощью. И от этого она становилась все сильнее, и даже разделение миров не останавливало ее влияния: люди и маги всё больше начинали радеть о вещах, все больше ставили их над бренным и человеческим…

— Как там, — почему-то вслух сказала Дара, и ей в эту секунду представился внешний мир, люди, окруженные таким количеством предметов, что в это просто не верилось, покупающие их без надобности, собирающие вещи на дорогах, убивающие ради них, часто не умеющие с ними расстаться…

Да, согласилось то, что было ее частью, в последние столетия я увеличила свое влияние там. Они хотели — и я увеличила. Даже тогда, запертой, я что-то могла…

И неприятная тяжесть растеклась в груди: заперта. Лишена возможности делать то, что было моей целью. Очаровывать. Привлекать. Изливать себя в мир, достигая полной гармонии — моей цели…

Они — те, кого вы зовете Светлоликими — забрали часть моего мира и закупорили меня здесь, сделав так, чтобы ко мне нельзя было попасть, поставив стража-ключника… За что? Они просто не видели и не понимали, насколько я ценна, насколько ценны вещи… кроме одного, который меня слышал.

И они — те, которые сейчас стоят там, Ратники со своим предводителем — они тоже слышат мой зов. Они все еще его слышат, не подозревая, что всю власть, к которой они так стремились, уже получила девочка-артемагиня. Что ей достаточно пальцы согнуть — и их не станет. Но мне всё равно. Ты для меня ценнее их: они рукотворны, они с рождения родственны мне, только гораздо ниже, а ты — ты родилась живой, тебя никто не менял, ты сама выбрала меня, ты как мой создатель…

Было так легко. Нужно — и время пойдет вспять. А Рати, конечно же, проиграли — их просто нет смысла пока уничтожать. Но едва они только двинутся с места — она решит, что с ними делать: подчинить или распылить.

А потом все изменится и люди с вещами наконец-то придут к взаимопониманию.

Только сначала нужно шагнуть. Навстречу красоте. К ждущим теплым пальцам из черного мрамора. К улыбающимся глазам. Шагнуть — и развести руки, и погрузиться в чистую артемагию, чтобы плоть стала камнем, нет — камень стал плотью…

— А зачем я нужна… тебе? — задавать этот вопрос самой себе было как-то странно, но Дара пока не могла подобрать другого обращения. И ее же собственный голос откликнулся:

— Артемагу нужна основа для его творения. Нечто, во что он вливает свою силу, чему отдает часть себя. Я — настолько выше артефактов и магов, что вышло наоборот. Для того чтобы стать совершенной, мне нужно человеческое существо, с которым я могу слиться, чтобы жить и творить. Это союз творца и творения, где творение становится творцом, а творец — сотворяемым. И как артемаг для своей цели не берет один камень, а берет другой, я для своей выбрала ту, которая понимает меня, ощущает, которая уже была мне родственна. Ты идёшь ко мне?

— Уже не иду. Уже… пришла.