Немёртвый камень

— Помолчи и дай сказать мне, — тишина после такого вступления восстановилась, а может, причиной тому было выражение лица Бестии. И цветастая юбка, и оборочки под кольчугой не портили впечатления: паж Альтау во весь рост и перед битвой. — Вы спрашиваете — где был он? А где были вы все эти годы? Три тысячи лет — где были вы? Ждали, что придет Витязь и наладит в жизни сразу все, от вечного мира между всеми до цен на пиво? Пасли коз, добывали руду, лакали пиво по вечерам? Заявляли родителям, что учиться — только голову забивать, а магией пользовались, чтобы набить морду соседу? Вы — сидели по своим домам и не высовывали оттуда носа; вы жаловались по углам, что все в мире не так; вы отпускали своих детей в разбойники и воины; воевали с соседями за пастбища! Тридцать веков я сражалась и истребляла нежить ради вас — и я знаю, где вы были. И знаю, что вы с шайкой разбойников неспособны справиться всей деревней без разрешения Магистров и войск Кордона; вы разучились думать сами, без приказов из Семицветника; вы привыкли, что за вас устраивают все, а если устраивают недостаточно — то можно посетовать, что вот, явился бы Витязь — и стало бы лучше! И вы — высмеете что-то требовать у него? У того, кто спас вас всех на том проклятом поле — считаете, что он что-то должен вам? Обязан вечно вас спасать, ни на секунду не смыкая глаз? Дважды! Он дважды сходился с Холдоном и выходил победителем, а вам все мало? Он, значит, должен жить ради вашего блага — нет, умирать ради вашего блага, и ни дня… ни минуты не может взять себе?

В глазах у нее сверкнули слезы ярости. Толпа разом отхлынула на несколько шагов, перепуганный Экстер попытался придержать ее за руку, но Бестия стряхнула его пальцы:

— Молчи! Ты ведь привык к этому, не так ли? Вечный защитник, у которого не может быть защитников! Так пусть это буду я — пусть скажу я, я имею право. Им недостаточно боли, которую ты пережил, им мало смертей, которые ты уже видел, им плевать на то, что ты чувствуешь, когда убиваешь ради них, главное — это не они, а ты! Так где ты был тридцать веков, Витязь Солнца? С чего ты был всего-то щитом Одонара и щитом Целестии, зачем не горел вместо них на войнах, не лез в политику, не очищал страну от нежити и не гонялся за контрабандистами? Неужели ты ждал, что однажды они перестанут уповать на твое возвращение и хоть что-то сделают сами? Ждал зря!

Она отдышалась и договорила тихо:

— А теперь ты вернулся и просишь помощи, потому что боишься, что не сможешь победить один, и думаешь, что хоть кто-нибудь тебе поверит и поможет…

Она зло топнула ногой и отвернулась — обычный ее жест, чтобы скрыть исказившиеся черты. Витязь и толпа уставились друг на друга и понятия не имели, что говорить и что дальше делать. Настырно тинькала синичка на ближайшей березе — душевно радовалась затишью и возможности проявить себя. Народ переглядывался — исподлобья — шуршал одеждой и оживал медленно, по человеку.

Среди помертвевшей толпы живым оказалось, пожалуй, одно лицо. Если, конечно, так можно было назвать шуструю бабенку, которая пропихалась в первые ряды откуда-то из середины. Физиономии таких представительниц слабого (слабого ли?) пола обычно обозначают, что пришла пора скандала.

Бабенка подвинула с места старика-аристократа, остановилась напротив крыльца, уперла руки в бока и язвительно осведомилась, обращаясь к Бестии:

— А что это ты его пихаешь, а?

Бестии пришлось обернуться, чтобы недоуменно поморгать. Ей, пятому пажу только что сказали…

— Ишь, умная нашлась — Витязя затыкать! Имеешь право, говоришь! Какое у тебя там право — что на Альтау кого-то посекла? А что ж у тебя твой Витязь такой некормленый ходит?!

Мечтатель от таких слов в принципе потерял дар речи и начал выглядеть совсем как в старые времена, что немедленно породило отклик народа:

— Во-во, его, бедака, ветром качает, а она толкаться!

— А что это с ним, может, раненый или заболел?

— Что ж вы за Витязем-то не смотрите? — возмутился голос старческий. — Вон, бледный он у вас какой — куда ему в битву?

— Ага, и худой — одёжа мешком висит! Вы бы там хоть откармливали его, в своем артефактории.

— Может… того, помочь чем? Вы сами-то не голодные?

— Ограбили вас, да? Народ, так давайте скинемся, а то перед Светлоликими неудобно, срам-то какой!

— Довели Витязя до такого состояния!

— Э, магнаты, давайте раскошеливайтесь! Сами ж потом стыда не оберетесь!

«Поздравляю, Экстер, — подумала Бестия, глядя то в волнующуюся толпу, то на Мечтателя, готового хвататься за седую голову. — Не знаю, как насчет остальных планов, но вот сплотить народ тебе точно удалось».

Глава 10. Ледяная сиеста

Лучший прием — это когда тебя не замечают.

В соответствии с этим правилом артефакторов населенный пункт, который числился на карте Гайаны как «Номер 4», принял Кристо и Дару с распростертыми объятиями.