Немного грусти в похмельном менте

— Звони, — мотнул он головой. — Коснись чего, мы его завалим к чертовой матери. И всех делов.

Лобов вдавил пальцем кнопку электрического звонка.

* * *

— Открыто! — донеслось из-за двери.

Лобов толкнул дверь, та приоткрылась.

— Волыну-то[56] спрячь пока, — обернулся он к Страхову.

Тот, помедлив, убрал свой ПМ обратно в кобуру.

Опера переступили порог и оторопело застыли в прихожей.

Через распахнутую настежь двустворчатую дверь прихожей была видна просторная комната. Из глубины этой комнаты прямо в туалет, дверь которого была снята с петель и отсутствовала вовсе, тянулась толстенная водозаборная «кишка» от пожарного автомобиля. Откуда-то — по всей вероятности, из кухни, дверь в которую тоже отсутствовала — были проложены магистрали из садовых шлангов.

Посреди комнаты со спущенными штанами стоял высокий, невероятно тощий мужчина с всклокоченной копной волос на голове. В одной руке он держал дюралевую трубу, являющуюся окончанием гофрированного шланга завывающего пылесоса, а другой удерживал внутри этой трубы свой эрегированный член.

Мужчина обернулся к вошедшим, ногой выключил пылесос, бросил трубу на пол и освободившейся рукой указал в ту сторону, откуда тянулись садовые шланги.

— Туда прошу вас, на кухню.

Затем он натянул штаны, застегнул их и, склонившись над листом бумаги, стал делать на нем какие-то пометки.

Ошарашенные увиденным менты послушно прошли на кухню.

— Присаживайтесь, — вошел вслед за ними мужчина, указывая на стоящие возле стола табуретки.

Опера и стажер молча сели.

Хозяин дома открыл навесной шкафчик, достал оттуда три солдатские алюминиевые миски и снял крышку со стоящей на плите огромной кастрюли.

— Тут вообще-то все еще теплое, — обернулся он к «гостям». — Но, если вы любите погорячее, я могу и разогреть. Правда, это займет какое-то время. Так как, разогревать?

— Не обязательно, — уловив запах еды, машинально мотнул головой не жравший трое суток Страхов и громко сглотнул слюну.

— Вот и отлично, — мужчина взял поварешку и стал накладывать в миски некую кашеобразную субстанцию бурого цвета.

— Вот, — он поставил перед каждым по миске и положил на стол три алюминиевые ложки. — Ну а с солью… вот она, на столе. Тут, так сказать, дело вкуса. Досаливайте сами, кому сколько требуется.

— А что это? — ковырнул ложкой в своей миске Трофим Мышкин.

— В основном бобовые, — провел ладонью по всклокоченной шевелюре мужчина. — Ну и… немного корнеплодов. В частности брюквы. В общем, все, что максимально способствует метеоризму. Все хорошо разварено, усваивается сравнительно легко.

— Чему способствует? — поднял к нему лицо жующий Лобов.

— Так вы что же, впервые у меня? — деловито спросил мужчина.

— Угу, — кивнул уписывающий содержимое своей миски Страхов.

— Ну, тогда… доедайте, я вам все потом объясню.

— А еще можно? — протянул ему опустевшую миску Мышкин.

— Непременно, — мужчина взял миску и направился к кастрюле.

— И мне… — Страхов облизал ложку.

— Вы тут пока ешьте, — накладывал добавку хозяин дома. — А я вас оставлю. Мне еще необходимо некоторые параметры просчитать.

* * *

Некое время спустя осоловевшие от выпитого самогона и плотной еды менты выползли из кухни и, лениво переставляя ноги, гурьбой направились в комнату.

— Спасибо за угощение, — Лобов достал сигарету и полез за зажигалкой.

— А вот курить у меня в доме категорически нельзя! — оторвался от своих записей мужчина. — Во-первых, это вредит чистоте эксперимента. А во-вторых, весьма небезопасно. Нам еще воспламенения не хватало! Тем более взрыва.

— Так вот мы вообще-то… — замялся Страхов. — По этому вот поводу к вам и заглянули.

— То есть? — сидящий за заваленным рулонами ватмана и покрытыми рядами формул и графиков листами бумаги столом мужчина приспустил очки на кончик носа и вопросительно посмотрел на него. — По какому поводу?

— Старший лейтенант Лобов, — продемонстрировал свое раскрытое удостоверение Виктор.

— Новодельский, — чуть привстал мужчина. — Леонард Амбросиевич. А какие, собственно, ко мне вопросы у вашего ведомства?

— А вопросы возникают такие, — Лобов убрал удостоверение в карман и огляделся вокруг. — Чем вы тут вообще занимаетесь-то? Что тут может взорваться?

— Вот, значит, в чем дело… — Новодельский снял очки, положил их на стол и потер переносицу. — Ну что ж, попробую вам объяснить. В двух словах.

— Да мы не торопимся, — Страхов тяжело опустился на стул.

— Тем лучше, — кивнул Новодельский. — Так вот… Вы когда-нибудь задумывались над тем, что пройдет еще немного времени, и у нас не останется уже ни угля, ни нефти, ни… вообще ничего не останется? Человечество все сожжет. И что тогда?

— Нет, — честно признался Трофим Мышкин. — Не задумывались.

— Ты за всех-то не говори, — неприязненно взглянул на него Страхов. — Я вот, например…