Немного любви в холодном Мэноре (СИ)

Холодный зелёный луч поразил сердце Рона, прикрывавшего друзей. Бездыханное тело друга повалилось на камень, а жизнь в его глазах потухла. Немой ужас сковал Гермиону и Гарри, которые наблюдали за свободным падением мёртвого Рона Уизли. Душераздирающий крик Гермионы отбивался от стен пещеры, а тело забилось в истерических конвульсиях.

— Рон! — вырвалось из её уст. — Нет!

Она осталась неподвижно лежать из-за парализующего заклятия, но внутри её трясло на грани истерики и агонии. Волан-де-Морт, который появился среди Пожирателей лишь победоносно улыбнулся и сверкнул кровожадным взглядом в сторону Поттера и Грейнджер.

Никогда ей не приходилось переживать подобный ужас.

За года, которые Орден воевал против Волан-де-Морта, она видела сотни смертей, но только не смерть столь близких людей. Все чувства смешались в один огромный снежный ком. Ненависть, злость, слабость, отчаяние, горечь утраты — это всё разрывало изнутри, принося боль в разы сильнее, чем поразившее её заклинание. Слёзы безостановочно лились из глаз, а крики не прекращались, только вот она сама их не слышала. Лишь раскатистый шум учащённого сердцебиения, что полностью оглушил её.

— Схватить мальчишку, — сухой и холодный приказ Реддла. — Грязнокровку в поместье.

— Лиши меня памяти! — внезапно вырвалось из Гермионы. — Гарри, быстрее! Они не должны ничего от меня узнать.

— Обливиэйт, — он не стал с ней спорить. — Прости, Гермиона…

А в следующую секунду омерзительные руки Пожирателей схватили Гарри и её бессознательное тело.

Малфой-Мэнор. Апрель, 2002

Девушка сидела в мягком кресле у окна и смотрела на сад, который играл сотнями сочных красок. Он был таким неправильно ярким для этого мрачного поместья. В её голове не укладывалось, как столь прекрасный сад и цветочные теплицы вписывались в обыденность такого безликого дома. В комнате не было ни часов, ни календаря, ничего, что могло бы ей помочь в определении времени или дня недели. Она лишь наблюдала за солнцем, вставала с рассветом и ложилась с закатом. Знала, что на прошлой неделе в теплице расцвели тюльпаны, а сегодня насыщенным жёлтым заискрились нарциссы. А в самом большом цветнике увеличилось количество белых роз и зацвело несколько кустов, которые назывались «розами Лауренса». Их так называла Нарцисса.

Нарцисса была единственным человеком во всём доме, который не вызывал в Гермионе чувства страха и паники. Она помнила, как проснулась в этой самой спальне. Тупая головная боль и абсолютная темнота внутри. Это всё, что могла рассказать о своих чувствах девушка. Она не помнила ничего: кто она и как её зовут, как она оказалась в этом доме, кто эти все люди вокруг? Помнила, как к ней наведывался несколько раз человек с красными глазами и пугающей внешностью. Он представился ей Томом и больше ничего о себе не рассказал, просто приходил и молча наблюдал. Ещё несколько раз приходил светловолосый юноша и тоже просто наблюдал за ней с какой-то горечью в глазах. И была Нарцисса.

Миссис Малфой — так она себя назвала в их первую встречу. Она рассказала девушке, что её зовут Гермиона и она очень важная гостья для их Лорда. Ещё Нарцисса рассказывала Гермионе о том, что до потери памяти она училась в школе магии, любила читать книги, была необычайно талантливой ведьмой и доброй девушкой. Родители, друзья и все знакомые Гермионы, по рассказам леди Малфой, погибли во время Войны. О самой Войне девушке мало что рассказывали, остерегаясь потревожить болезненные воспоминания. Гермиона и сама не стремилась копать глубже в своё прошлое, боясь вновь ощутить ту невыносимую боль, которую почувствовала в первые минуты своего пробуждения.

В поместье всё время было очень много людей, но никто, кроме Нарциссы, Тома и светловолосого юноши не заходил к ней в спальню. Гермиона чувствовала себя защищённой в своей комнате и очень редко покидала её пределы. Но те редкие моменты, когда она оказывалась в гостиной или в саду, к ней никто не приближался ближе, чем на три метра. Все эти люди учтиво кланялись и прятали свои глаза, будто бы боялись просто на неё смотреть.

— Я хотела бы прогуляться в цветник, — обратилась Гермиона к Нарциссе, которая сидела в соседнем кресле. — Если Вы не против, Нарцисса, я хотела бы сама до туда пройтись.

— Конечно, милая, — сладко ответила миссис Малфой. — Вернись к обеду, пожалуйста.

— Да, хорошо.

Нарцисса удалилась из спальни, а Гермиона быстро переоделась и выпорхнула из поместья, подобно птичке. Девушка иногда проводила параллель между клеткой и этим поместьем, пределы которого она не покидала все эти месяцы. Судя по всему, она была даже больше, чем просто важной гостьей для Тома, но разбираться в этом не было ни сил, ни желания.

Необъяснимое чувство вины и отчаяния засело глубоко в душе, и Гермиона боялась, что окажись она, вдруг, в суровой реальности, то тут же погибла бы от этих съедающих ощущений. Нутро подсказывало, что пока она не готова с этим столкнуться. Пока что.