Немного ненависти

Короткая вспышка торжества быстро угасла, когда Лео мало-помалу начал чувствовать, что проигрывает состязание. Он скалил зубы, рычал, плевался, но Стур неумолимо гнул его все дальше, дальше, пока Лео в конце концов не потерял равновесие и не был вынужден сделать неловкий шаг назад. Их клинки со звоном разомкнулись. Ахнув, Лео понял, что Стуров клинок уже со свистом несется на него, отчаянно увернулся, поскользнулся, едва не упал и отшатнулся назад, на небольшое остававшееся пространство, тяжело дыша.

Толпа со стороны северян одобрительно заревела. Толпа со стороны Союза разочарованно зароптала. Большой Волк эффектно взмахнул клинком и ухмыльнулся. Было очевидно, что все присутствующие понемногу приходят к одному заключению.

Стур дрался лучше.

…Тем не менее, Лео где-то слышал высказывание: «Рано или поздно способ найдется». В тот момент оно показалось ему сомнительным, но сейчас он внезапно подумал, что эта философия дает надежду. Может быть, и с такими словами можно жить? Если ему не удается побить Большого Волка с помощью скорости или силы, значит, нужно быть более стойким. Утомить его упрямой защитой, угрюмой решимостью, ослиным терпением. Он станет деревом с могучими корнями, которое никакой ураган не сможет поколебать. Он измотает этого ублюдка!

Стур атаковал, но немного не по центру, так что Лео не составило труда уйти от удара. Он наконец ощутил брешь в защите своего противника! Но в тот самый момент, как он набросился на Стура, тот внезапно опустил плечо и выхлестнул свой меч стремительным рубящим ударом поперек линии его атаки. Лео ахнул, ощутив ветерок от клинка на своем лице. Он попытался ответить, но Большой Волк уже удалялся танцующим шагом, ухмыляясь – постоянно ухмыляясь!

Толпа взревела. На мгновение Лео решил, что это относится к нему. Затем он почувствовал, как что-то щекочет его щеку. Острие Стурова меча оцарапало ему лицо, настолько стремительно, что он почти ничего не заметил. Вот чему радовалась публика – крови! Его крови.

По мере того, как Лео отступал, царапина начала сперва жечь, потом пульсировать. Он подумал о том, насколько большой останется шрам. Может быть, это была Именная рана? Однако по мере того, как холодок сомнения всползал все выше по его горлу, до него дошло, что для этого ему необходимо выжить в поединке. Мертвые имен не получают.

Улыбка Стура стала на один зуб шире. На один зуб беспощаднее.

– Я из тебя всю кровь выпущу, малец, – проговорил он.

_{* * *}

Клевер отдернул голову: кончик Брокова меча мелькнул мимо на отмашке, на расстоянии ладони от его носа. Стур метнулся вперед, сплошной яростный оскал – удар! еще удар! Брок ахнул, отпрыгнул назад, широким движением отбив меч Стура, так что тот выбил царапину на щите бойца, стоявшего рядом с Клевером.

Во имя мертвых, какой шум! Лязг стали, выкрики сражающихся, чудовищный вой толпы.

Во имя мертвых, какая давка! Щитоносцы напрягали силы, чтобы устоять, перемещались, скребя ободами щитов, толкались плечами; кольцо щитов изгибалось, когда сражающиеся подбирались вплотную, сапоги перемешивали грязь, бойцы отпихивали назад зрителей, лезших в круг при виде крови.

Клевер говорил себе, что ненавидит эти драки между глупцами, на которые глазеют другие глупцы. Жестокая, ненужная трата по крайней мере одной жизни, апеллировавшая ко всему, что было худшего в людях. Однако вместе с тем какая-то глубоко запрятанная часть его существа любила такие вещи, приходила в трепет при виде блеска отточенного металла и пролитой горячей крови. Маленький кусочек Йонаса Крутое Поле, застрявший в нем словно заноза, которую никак не удается вынуть.

Есть немного вещей в мире, которые способны заставить сердце биться сильнее, чем вид двоих людей, дерущихся насмерть. Разве что быть одним из них. Он ощутил виноватый прилив возбуждения, когда Стур вновь бросился вперед. Почувствовал на собственных губах радостную улыбку, когда Брок парировал удар и отступил. Без сомнений, Лео был хорошим фехтовальщиком, однако рядом со Стуром он выглядел вполне заурядно. И это чувство усиливалось с каждым мгновением. Стур орудовал своим огромным мечом с той же ловкостью, с какой хороший портной орудует иглой: сплошь изящные повороты запястья, хлесткие и непринужденно-мастерские.

Еще одна стремительная серия ударов в верхней и нижней позиции, колющих и рубящих. Брок двигался, парировал, но на последнем хлестком движении Стур все же поймал его, оставив на его левой руке порез. В толпу полетели капли крови. Более чем вероятно, что он мог бы оставить руку Брока болтаться на клочке кожи, но Стур сделался Большим Волком не потому, что упускал случай порисоваться. С широкой ухмылкой он приостановился, показывая толпе обагренное лезвие своего меча. Помимо того, что он был дьявольским фехтовальщиком, Стур был еще и дьявольским пижоном. Почему-то эти два качества встречаются вместе с угнетающей частотой.