Немного ночи (сборник)

По прошествии времени некоторого, около трех лет, стало казаться Ольге, что жизнь ее правильной дорогой идет. Муж ее, Федор, в вине крепком да словах бранных меру знал, работал на совесть и жену любил от души. Уходил ранним утром и приходил вечером – все трудился в лавке своей. Дело его расти стало, и денег в доме их прибавлялось. И скоро уже оставила Ольга работу на базаре – стала днями дома оставаться, мужа ждать, дом в чистоте хранить и пищу готовить.

Иван Федора отцом не называл, но и грубо с ним говорить не позволял себе. Говорил ему: «Здравствуй, Федор Николаевич», – или же: «Как работалось, Федор Николаевич?». Федор Ивану говорил не раз: «Ты мне все равно как сын – зови отцом». Иван же в ответ молчал. И Федор отступался.

Одно лишь беспокоило Ольгу и Федора – часто Иван домой из школы битым возвращался. Двух седьмиц не проходило, чтобы не видали они его с синяками да кровью на лице. И сколько ни упрашивали они Ивана открыться им, рассказать, кто бьет его, – молчал Иван, уходил к себе в комнату, сидел там да книжки перелистывал. Федор же и в школу ходил, с учителями о том разговаривал. Учителя отвечали на расспросы лишь так: «Отрок сей нелюдим и не со всеми одноклассниками дружен. Себя лучше других считает – за то и бит бывает. Хоть и плохо сие, да сам тому виной». Ольга часто спрашивала сына, когда бывала с ним одна: «Почему не хочешь, чтобы Федор за тебя вступился?» Иван же отвечал всякий раз: «Кто мне Федор?». И лежали слова те камнем на сердце матери.

И случилось так, что понесла Ольга снова. И рад был Федор, и она рада. Но по прошествии месяцев, как начал округляться стан ее, все чаще думались Федору невеселые мысли: «Какой я отец? Одного мальчишку уберечь не могу, а и еще будет. Иван меня уважать не хочет, а за что другой уважать станет?» И решил он беде своей делом помочь.

Стал он из лавки своей уходить – к тому времени, как в школе у Ивана уроки заканчивались. Ходил мимо двора школьного, все Ивана высматривал. А после обратно в лавку возвращался. Узнал он, что Иван, из школы выйдя, с ровесниками во дворе не задерживается и в игры ребячьи не играет, а спешит домой прямиком и при ходьбе оглядывается. А на шестой день узнал Федор, в чем беда Ивана.

Увидел он, как вышел Иван из школы и пошел прочь быстрым шагом. И догнал его некий юноша, лет шестнадцати, и остановил, взявши за плечо, и говорил что-то. А пока говорил он, подошли еще двое – того же возраста, и встали от Ивана по бокам. И пошли все четверо куда-то. И были некоторые, возрастом младше гораздо, кто стоял и смотрел.

Когда скрылся Иван с тремя, старше себя, из виду, поспешил Федор на школьный двор. Схватил он за одежду одного из видевших и вопросил: «Знаешь ли того, кого трое сейчас повели?». «Знаю, – отвечал отрок. – Сей – Иван Алексеев». «Знаешь ли, куда повели и зачем?» – пытал Федор. «Верно, драться повели», – отвечал отрок. «С кем же?» – задал Федор вопрос свой. «А с кем скажут, – отвечал отрок. – Берут они двоих младше себя, ведут к старой котельной, что недалеко отсюда, и драться принуждают друг с другом. А сами на драку ту об заклад бьются. А кто дерется плохо и в проигрыш их ввергает, того сами после бьют или непотребство какое над ним чинят».

Зазвенело у Федора в ушах от злобы дикой да в глазах помутилось туманом огненным. Побежал он к котельной, да не знал точно дороги и плутал около двадцати минут. И когда добежал, видит: стоят юноши лет шестнадцати, числом шестеро, возле кучи угольной, высотой в четыре роста человеческих. Стоят кругом, а среди них – отрок, несколькими годами младше, и плачет он, и лицо руками закрывает. Ему же кричат стоящие пред ним голосами злыми: «Если расскажешь сие кому – смертию умрешь! Убьем тебя и тако же грязью засыплем». А тот слезами захлебывается и слова сказать не смеет.

Сжал Федор кулаки и к ним пошел, широко шагая. Они замолчали сразу и отступили на шаг, и лица их испуг сковал. Отрок плакавший, Федора увидев, подбежал к нему и в полы одежды вцепился. «Убить меня хотят, – сказал он Федору, – как Ваньку убили сейчас. Спаси меня!» Отодвинул Федор его себе за спину и сказал громко: «Если что с Иваном сделали – покалечу!» Один же из стоящих пред ним нагнулся и поднял с земли прут железный и сказал товарищам своим: «Он видел нас, а малый все расскажет». И побежал на Федора, прутом замахнувшись. И все они на Федора побежали. А Федор поднял с земли камень, величиной в два кулака, и бросил в бегущего с прутом железным. Попав тому в лицо, разлетелся камень в осколки острые, потому что был то уголь каменный, и разорвал нападавшему кожу лица во многих местах. И споткнулся тот и упал, лицо кроваво-черное ладонями закрыв. Поднял Федор еще один камень и бросил в другого, и поразил его в коленный сустав, так что покатился юноша с криком по земле. Другие же остановились. И поднял Федор третий камень и метнул стоящему в десяти шагах от него – в живот. И сел тот наземь, дышать не в силах. Остальные же повернулись и побежали прочь.