Немного о потерянном времени (СИ)

Поэтому поймать брательника за шкирятник и прикрыть ему ладонью рот я успел.

А то у нас такой сюрприз с утра нарисовался, что охренеть.

Каково это, выползая к завтраку, обнаружить на кухне человека, которого видел два раза в раннем детстве? Слышал-то я от неё, конечно, много всякого, но очень сомнительного. Говна, не будем скромничать.

Ёпрст, баба Вера собственной персоной, да на нашей кухне.

Да с претензиями. Кто, бл*, удивлен?

Завтрак не задался несмотря на исключительную вежливость очень редких реплик от всех участников.

Батя свалил на работу так быстро, что никто, кроме мамы этого, похоже, и не понял.

Да и я тоже решил не дразнить старую ведьму и откочевать от греха. Никитоса, ясен день, с собой уволок. Он у нас нервный, может зажечь чего. Или просто рот раскрыть. Бабка-то скоро свалит, а мы останемся с очередной вселенской обидой на окружающих и ненавистью к миру. На хера нам эти танцы?

А потом мелкий показал мне мастер-класс. Мы подкрались послушать так легко, скрытно и я бы сказал, изящно, что мне осталось лишь беззвучно аплодировать. Бро нос задрал, конечно, но видно, что доволен.

Ну а потом мы рухнули во все это взрослое дерьмо.

— Рита, это же невозможно! Петрушина вертихвостка, нет, ты только послушай, она говорит, что она фитнес модель и блоггер! Какое позорище! Рита, она сделала два аборта. Ей, видите ли, некогда рожать! Ей нельзя портить фигуру, у неё контракт!

Дядю Петю я помнил плохо. Примерно так же, как и дядю Пашу.

Эти «двое из ларца» матери часто звонили по видеосвязи и со мной поддерживали вполне снисходительно-панибратские отношения. Бывало, учили жизни, да, но откровенных гадостей не говорили.

Я их все равно не любил, потому что мать из-за них страдала.

Бабка тем временем продолжала:

— А он ей все позволяет. Он даже мне сказал: «Мама не лезь к моей женщине!». Ты представляешь, Рита? Кому? Собственной матери!

Ну, такая уж видно мать из бабки вышла. Швах.

— А Павлик? Куда это годится? Его баба старше него и у неё дети! Старая, страшная, ещё и с детьми! Нет, не об этом я мечтала для своего сына! Ну, что ты молчишь Рита?

Мы с Ником таращились друг на друга одинаково круглыми глазами. Честно говоря, даже мы порядком охренели от претензий. А мать-то тут при чем? Она их воспитывала недолго, да и давно. Дядья — взрослые мужики, бл*.

Голос мамы прямо навевает… мысли о том, что зима близко:

— А что здесь скажешь? Это же Петенька и Павлуша? Это же им с рождения всё можно. Так, о чем сейчас может идти речь?

— Отбрось глупые детские обиды! Ты должна поговорить с братьями, — Вера Павловна в своем репертуаре, ёпрст.

— Поговорить-то я могу, но боюсь, результат тебе не понравится.

— Ты должна им сказать…

— Нет. Я им ничего не должна. И тебе тоже. Я могу сказать…

— Вот, скажи им, что так нельзя.

Покосился на Ника: глаза вытаращенные, а в них паника.

Тихо шепнул:

— Не дрейфь, бро. Мама справится.

М-да, посмотрел он на меня с недоверием. Ладно, вроде хоть не трясется больше, только в руку мне вцепился.

Но матушка стойко держала оборону, я прямо восхитился. В очередной раз.

— Я могу им высказать свое мнение, но, так как они его не спрашивали, братья на полном серьезе могут меня послать, и я даже не обижусь.

— Рита, срочно звони братьям. Говори, чтобы бросали свои глупости и немедленно возвращались в Ухту.

Я прямо почувствовал ногами дно. Капец.

И ведь раньше она то же самое с мамой проворачивала. Кирилл и Методий, спасибо вам, мужики, за батю!

— Вот это всё можешь сказать им ты, мама. А я лишь готова добавить, что уважаю их выбор, если он делает их счастливыми.

Бабка заряжает ультразвук, похоже:

— Какие глупости ты говоришь. Сама творишь дичь со своей жизнью и братьям потакаешь?

— Я своей жизнью довольна, — как мать это спокойно вывозит?

Только бы сердце её потом не жахнуло, сука.

А Ник за меня уже двумя руками держится. Ладно, обнимашек много не бывает — прижал его к себе здоровой лапой.

— Конечно, я вижу. Насобирала этих безродных, тратишь на них деньги, пытаешься сделать что-то приличное. И что? Один чуть не убился, второй хам и грубиян.

Ох, и ядовитая же у нас бабка. Как ее до сих пор земля носит?

— Мама! Наша встреча состоялась на условиях, что ты не будешь учить меня жизни и как-либо критиковать про мою семью.

— Рита, мама знает как лучше!

— Мама, я тебя сейчас удивлю: я их мама, и я знаю, как им лучше.

— Ты не понимаешь…

— Я все понимаю, а вот ты опаздываешь.

Што?

— Куда опаздываю?

— В аэропорт. Я вызову тебе такси, — в голосе драгоценной матушки нашей звенят кубики льда.

— Ты выгоняешь родную мать? Рита, как ты можешь? Я не так тебя воспитывала!

Ой-ой-ой! Это вообще не аргумент. Такое чувство, что последние десять лет прошли мимо бабы Веры. Этот текст, натурально, времен развода с покойным Мироновым.

Но мама теперь не молчит, хвала ее терапевту.

— Я от последствий твоего воспитания лечусь который год. И денег мне это стоило уже приличных. Поэтому, мама, не доводите до греха. Собирайтесь, я вас провожу.

— Твои приемыши…

— Уходите, мама, — а вот тут реально лязгнуло. — До тех пор, пока вы не начнёте слышать кого-то, кроме себя, я не желаю с вами общаться.