Немного о потерянном времени (СИ)

— Спасибо, было вкусно, но долг зовет, — выдала моя прелесть и технично свалила следом за младшим, который таки сделал свое черное дело.

И я его понимаю. Степашка во все глаза пялился на выходящую из-за стола Марго и за посудой своей совершенно не следил. Как тут удержаться?

Правильно! «Надо ж было наказать…»

Сам, короче, виноват.

С отбытием моих домашних атмосфера сгустилась.

Неприятно, но не удивительно.

Приглашение Степы выпить чего покрепче, продемонстрированное не вербально, я проигнорировал. Сварил нам кофе, как когда-то сказала Марго — горький, как вдовьи слезы.

Пусть валит уже в закат.

Но у нас же день сюрпризов, да?

— Я вообще давно хотел город сменить, так что все к лучшему. Удачно сложилось, я так думаю. Питер — поинтереснее Новосиба в плане работы. Задержусь, пожалуй.

Охренеть не встать.

На хера ты мне тут сдался, а?

— Вот это точно сам для себя решаешь, друг мой, — пробормотал, сцепив руки, чтобы не помять кое-кого, оборзевшего вконец.

— Да, не думал, что у нас с тобой отношения испортятся из-за бабы, — потягивая кофе, задумчиво протянул Степа.

— За языком следи, Степ. Бабы — они у тебя. У меня — любимая женщина и я таки найду и силы, и желание набить тебе лицо за весь тот бред и похабщину, что ты несешь.

Степашка морщится:

— Эх, Ланс, вот же тебя накрыло-то некстати.

— Некстати я про тебя вспомнил, это да. А остальное — не твоя забота. Все, обменялись любезностями, долги старые закрыли и свободны. Степ, я помню все, что мы с тобой прошли, поэтому — не доводи до греха. Уйди, пока цел.

Что я еще могу ему сказать? Все, доверие просрано, перспективы удручают. Так что на хрен такой источник беспокойства и раздражения рядом.

— Что совсем расслабился на гражданке? Азарт и адреналин только в воспоминаниях? Ссышь узнать правду про свою старушку, а, Ланс? — кривая усмешка могла бы обмануть, но не горящие болезненно глаза.

Степа на взводе, но все равно провоцирует.

Вот чего он добивается? Я же злопамятный. И дети мои такие.

Кстати, пора бы его уже спровадить, а то, как бы после экспериментов нашего младшего Степана Тимофеевича не прихватило прямо у нас. Его ведь потом еще лечить надо будет.

А в нашей семье традиционно всех спасает Марго.

Поэтому — на хрен Степана Тимофеевича, пора ему уже вон пойти.

— Степ, то, что тебе с женщинами не повезло, это не моя проблема. И уж точно это никак не касается моей семьи. Так что я тебе, конечно, признателен за спокойствие Марго, но на этом все. Между нами нет долгов.

Как бы ни было ему это поперек всего, но правила, есть правила:

— Между нами нет долгов.

И уверенное рукопожатие.

Все.

Мы это сделали.

Расстаемся на хорошем.

Насколько это возможно со Степашкой:

— Ланс, ты невероятный придурок. Не рассчитывай, что я избавлю твою заумную морду от счастья лицезреть великолепного меня. Тем более, мне есть что тебе доказать. Ты не прав и увидишь это. А потом, когда поймешь, что Марго такая же, как все они, и мне, конечно же, с ней тоже повезло, можешь даже лицо мне подрихтовать. Да.

С этим, сильно оптимистичным заявлением, Степан Тимофеевич нас покинул.

Даст бог и пресвятые мужики моей супруги, навсегда.

Но я не обольщаюсь, бл*.

Глава 52

Марк Адриан

Каково это спокойно и легко дышать? Когда полжизни задыхался?

Офигенное ощущение, скажу я вам.

Какое удовольствие доставляет просто стоять у выхода из бизнес-центра и ждать свою девушку с работы. Встречать с цветами в руках и улыбаться, глядя, как вспыхивают радостью глаза, как она бросается навстречу и виснет на шее с задорным писком.

Не сразу она рискнула пустить наглого бабника и раздолбая в свой мир, но я бесконечно благодарен тем, кто просил ее дать мне шанс.

Гатка-зараза, бро и мама Рита — лучшие.

Милая, теплая, непосредственная в своих реакциях Гаухар, такая живая, что хочется костьми лечь, но сберечь и этот огонь, и всю наполняющую ее радость жизни.

Поломанный цветочек. Напуганный олененок. Мой Бриллиантик.

Бл*, я — романтик, отвечаю.

Ланские оборжутся все. Ну, кроме мамы Риты. Она же нам что-то такое говорила, кажись, лет десять назад. Про рыцарские романы, балкон и ленты. Вроде.

И сейчас я это очень даже не понимаю, нет, как зверь чую.

Моя маленькая идеальна.

Никакого глупого кокетства, заумных нравоучений, постоянного требования подарков и комплиментов.

Бл*, она такая, какой должна быть женщина: мягкая, умная, внимательная, заботливая, с пониманием.

Повезло мне сука.

А кому спасибо?

Да-да. Все она знала. Моя настоящая мама.

С бро сошлись в зале. Выяснения были, как у нас принято, краткими:

— Пятнадцать лет страданий по моей матери, месяц встреч и ты уже тащишь в ЗАГС мою бывшую девушку? Что-то тут не то.

Рус ржет, счастливый засранец. От него счастьем во все стороны шарашит, как бы не сильнее, чем от меня.

— Все то. Я наконец-то пришвартовался в тихой гавани, выбравшись из вечных штормов. А если у тебя претензии, то либо надо было Бриллиантик быстро тащить «взамуж» самому, но ты же тугодум, либо жду тебя на ринге, — пока я договариваю, уже вижу приближающуюся ко мне открытую бутылку шампанского.